Почетный академик Сталин и академик Марр

«На протяжении почти всего VIII века до нашей эры Аргиштихинили был крупнейшим, если не единственным, административным центром в Закавказье»[673]. Таким образом по воле Пиотровского и вопреки тому, что до этого читал Сталин у Шестакова и грузинских историков, в Закавказье VIII века до н. э. все меньше места оставалось для цивилизации древнегрузинских племен. Лишь однажды Пиотровский глухо упомянул хеттов, впрочем, никак не связав их с протогрузинскими племенами. Но Сталин и на это чутко отреагировал: «Под страной Хате следует разуметь мелкие хеттские княжества в северной Сирии»[674].

Автор статьи подводил итоги, так ни разу не упомянув грузинские племена и не определившись в отношении языка урартских текстов. Я не знаю, чувствовал ли Борис Борисович Пиотровский весной — летом 1951 года, какая туча собирается в Кремле, чтобы пасть на его голову? Наверное, нет. Действительно большую опасность мало кто предчувствует.

В конце 30-х годов Пиотровский возглавил экспедицию, которая раскопала развалины последней столицы Урарту город Тейшебаини на холме Кармир-блур, близ Еревана. Упоминая об экспедиции, он писал:

«Раскопки этой крепости, производящиеся Академией наук Армянской ССР и Государственным Эрмитажем, дали богатейший материал, характеризующий культуру последнего периода истории Урарту»[675].

Судя по зигзагам, линиям и стрелкам, Сталина потрясла «противоестественная» связь между Эрмитажем и Академией наук Армении. В гневе он так и написал на верхнем поле листа: «Какая между ними связь?»

Пиотровский сам, не подозревая того, как бы все больше дразнил Кобу — «коммуниста-интернационалиста», «Вождя и Учителя народов», «корифея советского языкознания». В предпоследнем абзаце своего труда он писал, а Сталин подчеркивал: «С падением последнего оплота урартской власти в Закавказье, с разрушением скифами города Тейшебаини, заканчивается целый этап развития общества, когда значительная часть Армении входила в состав древневосточного рабовладельческого государства Урарту». Но что-то, видимо, сработало в душе историка. Возможно, ему помогла годами вырабатывавшаяся интуиция, вовремя предостерегающая об опасностях советского идеологического минного поля? Или он был осведомлен, что, как человек близкий когда-то к академику Марру, находится под особым подозрением? Скорее же всего, он, как и многие в стране, знал об антиармянских и грузинофильских настроениях вождя и поэтому сделал единственно правильный шаг. В самом последнем абзаце Пиотровский написал: «В процессе распада этого большого государства Передней Азии, на основе слияния народов мелких стран, входивших в состав Урарту, при освоении его культуры возникли современные народы Закавказья — армяне и грузины, создавшие в последних веках до нашей эры свои государства»[676]. Справа на полях Сталин поставил знак «N.», а слово «возникли» дополнительно обвел карандашом. Уф-ф! Можно сказать, пронесло.

Среди сохранившихся книг библиотеки Сталина я нашел только одну, имевшую отношение к древней истории или культуре Армении. Это армянский народный эпос «Давид Сасунский» с дарственной надписью переводчиков[677].

В начале 70-х годов прошлого века, будучи аспирантом Института истории СССР, я несколько раз слышал яркие выступления Б.Б. Пиотровского. Мог ли я или кто иной подозревать, что в 1951 году его судьба могла быть прервана одной чертой мягкого синего карандаша? Не подозревал об этом и лауреат вполне заслуженной Сталинской премии.

* * *