Почетный академик Сталин и академик Марр

2. Приспособление ее же для практического употребления, а именно выработка транскрипции, удовлетворяющей требованиям нового (материалистического) учения о языке и алфавита общего пользования, составленного на основе яфетидологической транскрипции.

Из указанных заданий берутся в первую очередь:

Яфетидологическая транскрипция восточнофинских языков (акад. Марр при участии аспирантов / к декабрю 1930 г.

Яфетидологическая транскрипция тюркских языков / аспирант А.К. Боровков / к январю 1931 г.

Яфетидологическая транскрипция сев. — кавказских языков /сотрудники Института В.И. Абаев, К.Д. Дондуа, С.Л. Быховская / к маю 1931 г.

'' чувашского / аспирант Н.Я. Золотов / к ноябрю 1930 г.

'' осетинского / сотр. Института В.М. Абаев / к концу октября 1930 г.

'' палеозийских / т. Улитин.

'' китайского / аспирант Института народов Советского Востока т. Врубель.

Кроме того, намечено составление библиографии по вопросу письменности. По этому заданию может быть к марту 1931 г. собрана библиография по языкам чувашскому и восточнофинским.

Директор ЯИ, академик

'' ноября 1930 г.»[229]

Таким образом, Марр, не отвергая прямо идею латинизации, предложил радикально новое решение: внедрить так называемый аналитический алфавит в качестве общей системы письменности для всех народов мира. Публично эту идею он стал пропагандировать много раньше. А в 1926 году в Яфетическом институте Марр создал группу для установления «теоретических норм будущего общечеловеческого языка»[230]. Марр мыслил масштабами вселенских преобразований.

Из проекта записки на имя Таля видно также, что Марр к 1930 году был очень близок к главному источнику государственной власти, к Сталину. Но есть доказательства и более тесного и разнообразного сотрудничества нового вождя и старого ученого.

Любимый сталинский академик «на посту бойца научно-культурного фронта»

Летом 1930 года Марр выступил от лица советских ученых на XVI съезде партии. Ему оказали большую честь. Это был знак особого доверия власти и лично Сталина. В большом докладе вождь затронул тему национального строительства, развития национальных культур и языков. Хорошо отрежиссированный съезд громил «правых»: Бухарина, Рыкова, Томского, Угланова, а в промежутках между погромными и покаянными речами съезд приветствовали известные и не очень известные представители рабочего класса, трудового крестьянства и интеллигенции. Все заканчивали свои гладко обкатанные приветствия здравицами в честь партии, рабочего класса (своего и международного), Коммунистического Интернационала и, конечно, в честь Сталина.

Когда вышел Марр с трибуны партийного съезда, опять зазвучали странные фразы. Даже здесь великий эгоист умудрился говорить главным образом о себе: «Рапортующему от общественной организации боевого стана советской науки разрешите начать со слова в пояснение того, что рапортует не партиец, а беспартийный, по диалектическо-материалистическому научному своему мировоззрению, зачатому в котле национально-общественных противоречий Кавказа и самостоятельно выработанному им на конкретном материале живой речи и живого мышления… отсталых… национальностей… разделяет целиком и без какого-либо качественного ограничения марксистское революционное мировоззрение, эту динамическую научную теорию руководящей партии… С первых же октябрьских дней я стал по мере своих сил плечом к плечу с товарищами коммунистами и вместе с беспартийными созвучного закала помогал делу беспримерного по размаху революционного научно-культурного строительства… Осознав фикцию аполитичности и естественно отбросив ее, в переживаемый момент обострившейся классовой борьбы я твердо стою, в меру своих, омоложенных революционным творчеством, сил, на своем посту бойца научно-культурного фронта — за четкую генеральную линию пролетарской научной теории и за генеральную линию коммунистической партии»[231]. Затем Марр прочитал приветствие от имени главы ВАРНИТСО (Всесоюзная ассоциация работников науки и техники для содействия социалистическому строительству СССР) и ни разу не упомянул имени Сталина. Отмечаю это специально, так как некоторые (в том числе Алпатов) до сих пор пишут о том, что Марр на съезде произнес подхалимскую речь на русском и грузинском языках и особенно славословил вождя. В архиве Марра сохранилось пять машинописных вариантов этой речи с его рукописными поправками, которые мало чем отличаются от той, что он произнес на съезде[232]. Обратим также внимание на то, что Марр в присутствии Сталина, а значит, с его одобрения (без предварительного просмотра текстов тогда доклады не делались) заявил о своем научном приоритете в разработке языкознания, которое оказалось «марксистским». Тогда Сталин с легкостью признал его приоритет в этом деле. В 1950 году Сталин заявит, что Марр никогда марксистом не был, и сам опубликует работу на ту же тему.