Почта св. Валентина

Звонок раздался ровно в десять утра. Стемнин вздрогнул: он слышал звук своего служебного телефона впервые. Голос Валентина Веденцова был подчеркнуто официален, как будто вчера не было ни безобразного праздника, ни доверительной беседы по телефону.

– Сейчас вам принесут документ. Ознакомьтесь, пожалуйста, и подготовьте ответ. Документ конфиденциальный, прошу его не оставлять на виду и не сохранять.

Очевидно, Веденцов тщательно обдумал каждое слово. Через минуту после звонка раздался тихий стук в дверь. На пороге стояла Яна, очередная секретарша Валентина (их и здесь было две). Яна несколько жеманно протянула большой горчичного цвета конверт:

– Что-нибудь забрать от вас? – спросила она.

– Воздушный поцелуй. Французский.

– Всего доброго.

Уплыла. На конверте ни адреса, ни штемпеля. Ни единой буквы. Скорее всего, запечатан здесь. Отодрав липкую кайму, Стемнин просунул пальцы внутрь. Там обнаружился еще один конверт, такой же, только поменьше. Из скользкой тени выпал сложенный вдвое листок: ксерокопия письма. Письмо было написано от руки, маленькими круглыми буковками, ровными, как звенья ювелирной цепочки:

...

«Здравствуйте, мистер Х.

Не стала отвечать сразу. Подумала: кто меня разыгрывает? Но вдруг у меня излишняя подозрительность. Может, мне надо больше доверять людям? А еще подумала: может, это мой ангел-хранитель мне шлет письма, чтобы я не судила себя и спокойно жила дальше. Хотя покой нам только снится. Вот и письмо ваше – к чему оно? Я точно знаю, что никого не сделаю счастливым. Не потому что не хочу, а потому что так мне на роду написано. Не знаю, стоило ли писать, не думайте, что я хочу вас обнадежить. Но если готовы переписываться, не подходя близко, я буду рада. Франк – не самый любимый композитор. Предпочитаю старичков вроде Гайдна. Или уж что-то совсем современное, джазовое.

Еще раз спасибо за хорошее письмо».

Дальше явно стояла подпись, которую Веденцов жирно замазал белым штрихом.

Стемнин ощутил сильнейшее раздражение оттого, что не смог пережить это письмо один и для себя. За спиной незримо торчал чужой человек и тянул руку, чтобы отобрать дорогой листок. Но это был ответ на письмо Стемнина, на его собственные слова. К тому же девушка не видела отправителя (зачем он подписался идиотским «мистером Х»?) и могла представлять кого угодно. Ее имя было замазано, а Стемнину нестерпимо хотелось узнать, как ее зовут. Сейчас это было самым главным – впустить в дыхание ее имя.

Веденцов по совету Стемнина переписал черновик из компьютера от руки. Сейчас Стемнина страшно раздражало, что его слова написаны чужим почерком. Это выглядело как плагиат.

Он едва удержался от того, чтобы понюхать листок. Чего там нюхать – это же ксерокопия. В лучшем случае, будет пахнуть мужским лосьоном.

Раздражение тыкалось во все стороны и наконец нашло выход. Он должен написать ответ, пока ему не перезвонили. Написать прямо сейчас и от себя.

Ходить бы ему по лесу, бежать бы по улице, нестись в машине по шоссе! Стемнин пометался в тесноте, но потом сел, рванул к себе клавиатуру и начал отщелкивать слово за словом:

...

« Алена!

Сейчас ему уже не хотелось писать другое имя, он только упрямо твердил себе, что и эту девушку могли звать Аленой.

...

Я пишу, ни на что не рассчитывая. Напрасно вы думаете, что никого не можете сделать счастливой. Вы уже сделали счастливым по крайней мере одного человека. Сколько длится счастье? Я не знаю. Но даже если всего полчаса – неужели это самообман?»

Если Веденцов написал ей письмо от руки, значит, знает ее адрес. А Стемнин – нет. Веденцов знает ее имя. А Стемнин не знает. Веденцов видел ее лицо, он знает, какие у нее волосы. Но в ней уже живут слова Стемнина. Слова, если умеешь их правильно и вовремя сказать, засевают душу, всходят в ней. Можно изменить прическу, вставить цветные линзы, сделать пластическую операцию. Но слова и образы, однажды переменившие сознание, будут продолжать свою работу, пока их не потеснят новые, еще более разительные.

В этой девушке живут его слова, значит, он подошел к ней ближе.

10