Почта св. Валентина

– Нет, я – как подснежник… Бабушка, баба Лиза, мамина мама, говорит, что цветы и птицы попадут в царствие небесное не меняясь. Понимаешь? Они уже такие здесь, какими будут в раю. А люди изменятся все, даже те, кто попадет на небо.

– Кроме тех, кто вроде подснежников? – Стемнин решился поднять на нее глаза. Теперь, когда она впервые так разговорилась, он боялся ее спугнуть.

– А я вот тоже развожусь. Дурной пример заразителен.

Оторопев, он не мог вымолвить ни слова.

– Вообще-то, может, и не разведусь, пока не знаю. Все-таки у ребенка должен быть отец. Как ты считаешь?

Она продолжала наносить все те же шаги-стежки, но Стемнин почувствовал, что гордого холода, отделявшего от него чересчур красивую женщину, больше нет. Точно вместо тронной залы вдруг оказалась самая обычная комната в многоквартирном доме – с польской стенкой, искусственным ковром и настольными часами «Янтарь». Варя сообщила о возможном разводе, как бы определяя те трудности, с которыми предстоит столкнуться, если он захочет приблизиться к ней.

Вместе со слабым электрическим разрядом тревоги он почувствовал, что находится в полушаге от счастья. Непонятным оставалось только одно: стало ли счастье ближе?

15

«Слишком спокойный день. Вот как знала, что придется расплачиваться, весь день подозревала». Уже войдя в метро и проехав в обнимку с толпой шесть станций, Ксения Двигун, помощник и секретарь-референт Валентина Веденцова, обнаружила, что ее «Сони-Эрикссон» исчез. Скорее всего, она забыла его на работе. На столе в приемной, на подоконнике или на темечке кулера. А вдруг не забыла? А если ее маленького украли?

Как миллионы людей, застрявших между инертным атеизмом и необдуманным язычеством, Ксения верила в то, что счастье требует бесчисленных жертв. Сломался каблук – с судьбы причитается. Сбежал кофе, автомат зажевал купюру, потерялась нужная бумажка – все мелкие неурядицы были векселями удачи. Казалось бы, великолепный подход: принимать дурное за обещание и предвестие хорошего. Однако у милого суеверия была и другая сторона: Ксения боялась благополучия, счастливых совпадений, выигрышей, даже неожиданных удовольствий. Ведь за ними непременно следовала расплата.

Шатались от ветра тени, воронье гнездо – черная дыра на мертвом дереве, рваная брешь в ночную бездну. Всю обратную дорогу она молила неведомое божество по имени «Хоть бы» вернуть ей телефончик, подарок Вадима, в котором накопилось уже штук двадцать прикольных эсэмэсок. Вот Женька, думала она, сегодня плакалась, что на манжете белой блузки начеркала шариковой ручкой. Ну и хорошо. У нее зато удачный вечер, она ничего не забыла, и не надо возвращаться на «Почту», где, кроме охранника, теперь и нет никого: пустой темный особняк, эхо каблуков, ужас.

Охранника на месте не было. В дежурке по монитору медленно сползали строки, волнами оглаживая серые кадры двора, ворот, коридоров. Пустота и тишина в холле придавали поблескивающему в углу купидону какой-то другой, зловещий смысл.

В полутемном холле Ксения со страхом слушала звук своих шагов, в которых раздавались еще чьи-то, совсем близкие. Оглядывалась – никого. «Почта св. Валентина» была пуста.

Секретарша достала из сумочки ключ от приемной и вдруг увидела, что дверь приоткрыта. Странно, она же сама ее закрывала сорок минут назад. Ксения Двигун застыла перед дверью, пытаясь сообразить, как такое могло получиться, и тут услышала женский голос. Из приемной, точнее, из кабинета шефа. Неужели вернулся и Веденцов? Разумеется, а как еще кто-то мог оказаться в его кабинете? Не Янка же… Холодея, она осторожно открыла дверь и проскользнула в приемную на цыпочках. Золотистый «Сони-Эрикссон» лежал рядом с городским телефоном. «Ох, сейчас зазвонит!» – стараясь не касаться клавиш ногтями, Ксения отключила звук. Вопреки вещему предчувствию телефон не зазвонил, зато она услышала мужской голос и даже не сразу узнала Веденцова. Щель в кабинет светила вполсилы, изредка мигая тенями. Разглядеть находящихся в кабинете Ксения не могла, да и боялась подойти к двери вплотную, но и оторваться от еле слышного разговора была неспособна. С нагревающимся от волнения телефоном она закаменела и обратилась в слух.

– …ах, какой тонкий человек, ах, как всю меня понял! А выходит, понял меня кто-то другой за сто долларов – или за сколько? Он понял, а ты – в койку! Такое вот разделение труда.

– Ну зачем? Не надо так со мной, – трудно было поверить, что шеф способен разговаривать в таком покорном, виноватом тоне. – Ты все упрощаешь. Чувства были мои, просто я не смог бы сам так хорошо их выразить.

– Ну ты бы и выразил как смог!

– Я только хотел, чтобы ты получала от меня все самое лучшее, неужели непонятно?

– Да? Очень даже понятно. А если бы нашелся любовник получше, профессионал, ты бы тоже его вместо себя нанял? – Незнакомый голос звенел восторгом обиды.

– Если бы это была не ты… Если бы это был кто-то, к кому я относился бы попроще, я бы не разводил тут разговоров…

– Разумеется, кто бы сомневался!

– Но тебе я скажу: ведь вся эта «Почта» – ради… Ради одного человека. Твою ж мать, зачем я это говорю!