Почтальон (СИ)

Кучи щебня по краям дороги постепенно таяли, сначала жители ходили к ним скромно, с вёдрами, и брали понемногу, но потом осмелели и увозили строительный материал тачками, правда, дожидаясь темноты.

— С земли загребай, — в самом конце Алексеевской улицы копались двое мужчин, тот, что постарше, руководил, а помоложе орудовал совковой лопатой. — На землю положи и веди, так больше зачерпнёшь, и легче.

— Сам не хочешь попробовать? — молодой сплюнул, навалился на лопату грудью, пропихивая её поглубже.

— Молоко у тебя не обсохло так с отцом разговаривать, — старший закурил папиросу, — смотри, Алябины тоже вон орудуют, уже третью тачку отвозят, а мы с первой валандаемся. Что там?

— Слышь, там что-то мягкое и воняет, может, кошка дохлая? Пошли к другой куче, вдруг заразная.

— Погодь, — старший зажёг спичку, поднёс поближе, пригляделся.

Из щебня торчала кисть с почерневшими пальцами, два оторвались и висели на съёжившихся лоскутах кожи.

— Это чевойта, бать? — младший попятился назад, споткнулся о лопату и плюхнулся на землю. — Человек там?

Батя стоял, быстро-быстро крестясь, и бормотал невнятно, единственное, что можно было разобрать, это «Господи, спаси», папироса висела у него на нижней губе, прожигая бороду. Младший очухался первым, он вывалил щебень на то место, где торчала рука, лопату бросил в тачку, схватился за неё одной рукой, другой — ухватил отца за шиворот, и потащил прочь от проклятого места.

Глава 7

Глава 7.

Московский электро-театр «Художественный», в котором Сергей не раз смотрел кино после Гражданской, мог вместить девять сотен зрителей, был украшен гирляндами электрических лампочек на фасадах, мраморными колоннами, пальмами в фойе и ажурными люстрами на потолке. Зрителей на входе встречал фонтан, а приобщались к искусству они, сидя в удобных креслах в партере, а то и в ложах с бархатными портьерами. По сравнению с этим храмом современной культуры псковский кинотеатр «Аврора» проигрывал вчистую. Одноэтажное здание с надстройкой, в которой сидел киномеханик, раздолбанный Петрофф в углу небольшого зала с десятью рядами кресел, роль буфета исполняла пристройка, где торговали пивом, крепким спиртным и копчёной рыбой. Возможно, «Аврора» не была идеальным местом для первого свидания, но Травина никогда такие условности не волновали.

Как и то, можно ли считать такое свидание первым после тщательного медицинского осмотра. В больнице, куда он приехал к четырём часам вечера, его разве что наизнанку не вывернули, подвергли всем способам диагностики, которые предлагала своим пациентам медицина первой трети 20 века. Кровь и мокроту исследовал под микроскопом прямо в кабинете лаборант в замызганной косоворотке, тут же Черницкая била Травина молоточком по всему телу, прикладывала стетоскоп к разным местам, одновременно следя за показателями гальванометра, от которого провода шли к его голове. Сергей дышал в резиновую трубку, приседал и бегал на месте, показывал язык и пытался разглядеть каракули на стене, прикрывая то один, то другой глаз, почти ослепшие после осмотра с помощью щелевой лампы. И всё это он проделывал в одних трусах, так что по крайней мере с его стороны у него от Черницкой не осталось тайн. Доктор относилась к своим обязанностям добросовестно, и закончила издевательства только в половине восьмого вечера.

— Судя по всем данным, вы здоровы. И группа крови у вас замечательная.

В голове Сергея почему-то всплыло «третья отрицательная», но Черницкая сказала:

— Первая. Из вас бы, Сергей Олегович, получился замечательный донор, ваша кровь любому человеку подойдёт.

— Так уж и любому?

— Да. Хотите, мы вас в картотеку запишем? Бывают случаи, когда нужно срочно человеку кровь перелить, а родственники отказываются.

— Пишите, — согласился Травин. — Могу хоть завтра.

— Нет, завтра не надо, вы сами только недавно тут пациентом лежали, и ещё не все обследования прошли. Хорошо бы рентген сделать всего организма, а не только головы, но аппарат у нас третий день как не работает, а новый из Ленинграда мы только заказали. Так что я договорюсь со второй больницей, они вас просветят. Вдруг что-нибудь найдут из того, что я проглядела.

— Вы разочарованы? — Сергей о пользе рентгена имел смутные представления, а о вреде — вполне ясные.

— Это странно, вы же не первый у меня больной, Сергей Олегович, не могут люди так быстро переходить от предсмертного состояния к активной жизни. Надо бы вас понаблюдать несколько дней здесь, в больнице. Голова, говорите, кружится?

— Да, иногда.

— Вот хорошо бы в этот момент электрическую активность мозга снять, давление измерить, сердце послушать. Может, полежите неделю у нас?

— Нет уж, — отказался Травин, всем этим методам лечения он не очень доверял, — хотите наблюдать, пожалуйста, но только не здесь. К тому же, мы с вами вроде-бы о совместном походе в кино договорились.

— В кинематографический театр, наверное, придётся сходить в другой раз, — вздохнула Черницкая, надевая пальто. — Последний сеанс через тридцать минут, даже если побежим, мы не успеем.