Почтальон (СИ)

Райпочта обслуживала не только полторы тысячи жителей Моглино и близлежащих деревень, но ещё пограничников, таможенников и строителей, в ней же находилось отделение госбанка, где таможенный пост держал наличность. В отделении работало четырнадцать человек — пять почтальонов, три сортировщицы, четыре кассира, телеграфист и начальник Грунис.

— Лидия Тимофеевна, возьми, к примеру, случай — командир кавалерийского полка Локтев ждал письмо из Наркомата по военным и морским делам, отправленное спецсвязью, а получил его торговец Локтев с Пяточной улицы. И это не в первый раз.

— А что я могу сделать? — Грунис, худощавая женщина лет сорока, в кожанке и с вечной сигаретой в зубах, смотрела на Травина прямо и без смущения, сложив руки с небрежно обстриженными ногтями на столе. — Фельдсвязь мне не подчиняется, вон, выйди, глянь, сидит каждый день новый, письма разбирает, контру ищет, а у меня бабы деревенские, хорошо что читать умеют, Локтев — значит Локтев, она, может, его с детства знает, вот и отнесла. Не беспокойся, я её уже пропесочила, в следующий раз и адрес будет смотреть. Ты мне лучше скажи, когда этот бардак закончится? Мы тут и банк, и почта, и милиция, вон кассир, хлыщ городской, к девкам моим пристаёт, а ему и слова не скажи, у него своё начальство.

— Лида, ты же комиссаром была, в атаку бойцов поднимала. И с одним хлюпиком справиться не можешь?

— Не могу, — женщина вздохнула, — я бы к стенке его поставила, но у нас законы советские, что всякую мразь не трожь, а он, гнида, законов не нарушает. В общем, увольняюсь я, товарищ Травин, пусть окрсвязь мне замену ищет, на завод пойду, или в горхоз. Или на машинно-тракторную станцию.

— Значит, сдашься?

— Ну а что делать, Серёжа, не тяну я. Бумажки эти проклятые, хоть тресни, не понимаю я в них.

— А ну отставить нытьё, товарищ полковой комиссар, — тихо сказал Травин. — Хочешь увольняться — иди. Циммермана на твоё место пришлю.

— Ух, хорошо мозги прочищает, — Грунис закурила, — прямо как комдива нашего услышала. Твоего Семёна тут сожрут, и не подавятся. Ты чего расселся, инспекцию будешь проводить, или чаи гонять приехал?

— Так нет чая, — слегка растерялся Сергей.

— Потому что тебе, товарищ комвзвода, он не положен. Всё, по-бабски поныть хотела, а и в этом от тебя толку нет, пошли, — она встала, затянула на поясе ремень с кобурой.

Отделение занимало одноэтажное здание с мощным подвалом. На первом этаже после общего зала, с тремя окошками и столом для упаковки посылок, коридор расходился комнатами, и заканчивался лестницей вниз. Возле неё на табуретке сидел красноармеец, при виде Грунис он вскочил и вытянулся. Травин проверил журналы, вместе с другими послушал, что именно оторвёт начальница кассиру, если тот её девочек хоть пальцем тронет, подмигнул ошалевшему парню. Тот габаритами был не хлюпик совсем, и девочки, которых Грунис защитила, скорее огорчились, чем обрадовались.

— Вот так с ними надо, — припечатала Лидия Тимофеевна, заходя в подвал. — Менять будем.

Менять она собиралась не парня, а огромный металлический шкаф, стоящий рядом с входом.

— А с ним что?

— Бумага из облсвязи пришла, проверяют, надёжный он или нет, целую комиссию пришлют. А какой он надёжный, если я его могу кулаком открыть. Так что даже на порог их не пущу, пусть сначала новый привозят.

В подтверждение своих слов Грунис ударила по боковой стенке, дверь скрипнула, появилась щель. Травин пошатал створку, та поддалась, открылась.

— Откуда такое богатство? — в шкафу лежало несколько пачек денег.

— Ты не смейся, тут в начале месяца всё червонцами забито, довольствие-то для красноармейцев сначала сюда привозят, а потом растаскивают, — женщина недовольно сморщилась, — а мне отвечать, если что случится.

От Грунис Травин выходил в хорошем настроении. Лидия Тимофеевна была женщиной строгой и ответственной, а что в почтовом деле поначалу плохо разбиралась, так Циммерман своё дело сделал, процесс наладил, хоть и не с первого раза, а дальше сама справится. Он закурил, постоял на залитой весеннем солнцем площади, подставляя лицо горячим лучам, а потом направился за покупками.

В лавке всё тот же продавец обслуживал красноармейца с тремя квадратами на синей петлице с чёрной окантовкой. Красноармеец, увидев значок на куртке Травина, уважительно кивнул и отдал честь.

— Вам что, товарищ? — продавец упаковал брюки в свёрток, достал шпагат.

— Обувь нужна по сезону.

— Есть отличные штиблеты витебской фабрики «Красный октябрь», опять же фабрика «Спартак» представлена широко, — продавец завязал бантик на свёртке, протянул красноармейцу. — Смотрите пока на полке, сейчас я товарища отпущу.

Травин подождал, пока красноармеец выйдет, и оставит их с продавцом наедине, приподнял ногу, показывая ботинок, достал из кармана две картонки, на которых были обведены карандашом контуры стоп, протянул продавцу.

— Сандалии летние, ботинки лёгкие и на слякоть. И мне что-то на работу ходить понадёжнее.