Почтальон всегда звонит дважды

Как только мы с носилками разместились как надо, коронер постучал карандашом, и тут все началось. Первым пунктом программы было опознание личности. Когда простыню подняли, она разрыдалась, да и мне не слишком понравилось то, что я увидел. Когда она посмотрела, и я посмотрел, и присяжные посмотрели, простыню опустили.

— Вы знаете этого человека?

— Он был моим мужем.

— Его имя?

— Ник Пападакис.

Тут пришли свидетели. Сержант рассказал о том, как ему позвонили, и как он прежде всего вызвал «скорую», и как потом поехал туда с двумя полицейскими, и как отправил Кору в больницу, остановив попутную машину, а меня и грека — на «скорой», и как грек умер по дороге, и как его выгрузили у морга. Затем говорил какой-то почтальон, его звали Райт, что проезжал поворот, когда сначала услышал женский крик, а потом — грохот и увидел, как какой-то автомобиль с включенными фарами катится прямо в обрыв. Он увидел на дороге Кору, она звала на помощь, спустился с ней к машине и попытался вытащить меня и грека. Ему это не удалось, потому что на нас лежал автомобиль, и тогда он послал брата, который ехал с ним, за помощью. Вскоре там было много людей и полицейских, и, когда те взяли все в свои руки, автомобиль отодвинули и нас погрузили в «скорую». Его брат рассказал то же, с той только разницей, что вернулся с полицейскими.

Тюремный врач показал, что я был пьян и что анализ содержимого желудка грека показал — тот тоже набрался, но Кора пьяна не была. Потом он объяснил, из-за какого повреждения умер грек. Затем ко мне повернулся коронер и спросил, хочу ли я дать показание.

— Да, а почему бы и нет?

— Предупреждаю, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас и что вы не обязаны давать показания, если не желаете.

— Мне нечего скрывать.

— Ну хорошо. Что вы об этом знаете?

— Я знаю только, что вначале ехал совершенно нормально. Потом я почувствовал, что машина подо мной проваливается, меня что-то ударило, и это все, что я помню, пока не очнулся в больнице.

— Вы говорите, ехал?

— Да, сэр.

— Хотите сказать, что машину вели вы?

— Да, сэр, я.

От этих слов я хотел потом отказаться, когда начнется что-то посерьезнее этого слушания. Я рассчитывал, что если вначале я выдам такую глупость, а потом одумаюсь и буду утверждать совсем другое, то вторая история будет звучать как чистейшая правда, а если мы с Корой начнем петь в унисон с самого начала, в этом сразу заподозрят сговор.

Но теперь я решил вести себя иначе. Я хотел выглядеть ничтожеством с самого начала. Раз я не был за рулем, кем бы я ни был, обвинить меня не могли. Чего я боялся, так это обвинения в обдуманном убийстве, которое мы совершили на самом деле. Достаточно какой-нибудь мелочи, и с нами было бы кончено. Но если меня с самого начала все будут считать ничтожеством, то тогда не должно случиться ничего страшного, меня никто не заподозрит. Чем большим ничтожеством и пьяницей буду я в их глазах, тем меньше это будет похоже на убийство.

Полицейские взглянули друг на друга, а коронер оглядел меня как сумасшедшего. Они же слышали, что меня вытащили из-под заднего сиденья.

— Вы уверены, что вы вели машину?

— Разумеется.

— Вы были пьяны?

— Не был.

— Вы слышали результаты тестов, которые вам сделали?

— О тестах я ничего не знаю. Знаю только, что я не был пьян.

Он повернулся к Коре. Она обещала рассказать все, что сможет.

— Кто вел машину?

—Я.

— Где сидел этот человек?

— На заднем сиденье.

— Он пил?

Она отвела глаза в сторону, вздохнула и, чуть всхлипнув, спросила:

— Я должна отвечать на ваш вопрос?

— Вы можете не отвечать, если не хотите.

— Я не хочу отвечать.

— Ладно. Расскажите своими словами, что случилось.

— Я вела машину. Там длинный подъем, и мотор перегрелся. Муж сказал, чтобы я остановилась и дала ему остыть.

— Как сильно он перегрелся?

— За сто двадцать градусов.

— Продолжайте.

— Когда мы начали спускаться, я заглушила мотор, но внизу он все равно был перегрет, так что перед следующим подъемом мы остановились. Стояли минут десять. Потом снова тронулись. Не понимаю, что случилось. Я набрала слишком большую скорость и не могла затормозить, переключила на вторую передачу, а мужчины разговаривали между собой, и, видимо, из-за этого резкого переключения... короче, я вдруг почувствовала, как одна сторона машины проваливается. Я крикнула, чтобы они выскакивали, но было уже поздно. Я почувствовала, как машина переворачивается, а потом уже только помню, как выбиралась наружу, а потом стояла наверху, на дороге.

Коронер снова повернулся ко мне:

— В чем вы нас тут пытаетесь убедить? Хотите защитить эту женщину?

— Я не заметил, чтобы она защищала меня.

Присяжные вышли и вернулись с решением, что Ник Пападакис погиб в результате автомобильной катастрофы на дороге в Малибу-Лейк, вызванной целиком или частично халатностью с моей стороны или со стороны Коры, и постановили, чтобы мы были подвергнуты аресту до заседания Большого жюри.