Почтальон всегда звонит дважды. Двойная страховка. Серенада. Растратчик. Бабочка. Рассказы

Он был без оружия, и поэтому даже не оборачиваясь, покорно поднял руки над головой. Я подошел и забрал у него лампу, чтобы он не спалил мне дом.

— А теперь, вислоухий ублюдок, говори, какого черта ты сюда приперся и по какому праву забрался ко мне в дом?

— Джесс, я просто ищу свою винтовку.

— По-твоему, я ворую винтовки?

— Нет… нет, Джесс, я ничего такого не думаю. Просто после того случая, после того, что Моук заставил меня сделать на похоронах, я подумал, что, может быть, ты пришел и забрал ее. На всякий случай, что обезопасить себя. Вот и все, Богом клянусь.

— Я ничего у тебя не брал. Ясно тебе?

— Ясно, Джесс. Ясно.

— Между прочим, я вполне мог бы пристрелить тебя сейчас, и мне за это ничего не было бы. А потом сказал бы, что в мой дом забрался какой-то человек, и я выстрелил в него, потому что испугался, что он хотел убить меня, и суд меня оправдал бы. Это-то ты хоть понимаешь?

— Конечно, Джесс, я все понимаю.

— Ну, предположим, я тебя сейчас отпущу. Что тогда?

— Джесс, проси все, что пожелаешь. Я согласен на все.

— Тогда кончай шляться здесь и совать нос в чужие дела.

* * *

Я ни словом не обмолвился ей об этом происшествии. Я никогда не заводил речи о том, что так или иначе имело отношение к Моуку. Но случившееся заставило меня изрядно понервничать. Разумеется, она считала, что я нервничаю из-за нее, и это очень льстило ее самолюбию. Она смеялась надо мной, садилась ко мне на колени, щипала за подбородок и просила не быть таким мрачным. И вот однажды мы в очередной раз уединились в своей заветной пещере, завесив проем, ведущий в штрек с бревенчатыми опорами ковром, и наслаждались выпивкой и скромным угощением, захваченным ею из дома. Тихо играла музыка, и она танцевала передо мной совершенно обнаженная. Но тут из-за занавеса послышалось нечто такое, что ухо шахтера не перепутает ни с чем. Это было шипение, исходящее от карбидной лампы, когда пламя загашено, но вода все еще продолжает выделять газ.

Я жестом велел ей продолжать танец, а сам, сделав резкий выпад, бросился на ковер. Там что-то упало, но вместе с тем упал и сам ковер, накрывший собой жаровню, отчего в пещере воцарилась непроглядная темнота. Я ударил наугад, и мой кулак достиг цели. Я ударил снова, и тут же получил ответный удар в челюсть. Я снова ринулся в бой, но успел ухватить лишь клок рубахи, тут же выскользнувший из моих пальцев. Послышались шаркающие шаги, торопливо удалявшиеся вдоль рельсов. Затем она вскрикнула, и внезапно пещера оказалась озарена светом костра: видимо, она попыталась убрать покрывало с жаровни, и раскаленные угли разлетелись по полу, так что загорелось и само покрывало, и ее одежда, которую она небрежно бросила на лежанку. Мы загасили пламя водой, и пещера наполнилась клубами пара.

— Джесс, кто это был?

— Не знаю…

— Что им было нужно?

— Понятия не имею.

— Как ты думаешь, они видели что-нибудь?

— Этого я тоже сказать не могу.

Но в глубине души я знал, что это был никто иной, как Эд Блу, все еще рыскавший по окрестностям в поисках своей винтовки. И вот на следующее утро, когда я резал на заднем дворе яблоки для пресса, чтобы отжать сок для приготовления сидра, Джейн выскочила из дома и, подбежав к большому дереву, что росло по другую сторону от хлева, поймала прятавшегося там мальчишку и отхлестала его по лицу. По возвращении назад она была очень бледна. Еще никогда в жизни я не видел ее такой взволнованной.

— И как ему только в голову могло прийти говорить такие вещи!

— Что он тебе сказал?

— Не мне. Кейди. Обозвал ее папашиной любовницей.

Кейди вышла из дома и молча слушала наш разговор, избегая встречаться взглядом с ней или со мной. Все утро был слышен лишь голос Джейн, громко негодовавшей по поводу услышанного; возможно, Кейди тоже что-то говорила, но я этого не слышал. Затем, ближе к вечеру, она подошла ко мне, застав меня как раз в тот момент, когда я закручивал винт пресса.

— Джесс, я уезжаю.

— Ты… что?

— Уезжаю. Может быть, в Вашингтон. Короче, все равно куда, лишь бы подальше отсюда.

— Ты хочешь бросить меня?

— Да, я уезжаю от тебя, и забираю с собой Джейн и Дэнни.

— Но почему?

— Ты слышал, что случилось сегодня утром, и видел, как на это среагировала Джейн. Я так больше не могу. Может быть, Джесс, я и попаду прямиком в ад, но только я ни за что не допущу, чтобы она все узнала. А если она задержится на этом ручье хотя бы еще на день, то так оно и будет. Кто-то видел нас и не намерен держать это в тайне.

— А может быть, я тебя никуда не отпущу.

— Я не спрашиваю у тебя разрешения.

— Ты, наверное, забыла, что теперь ты моя жена.

— Ради Бога, Джесс, перестань дурить.

Я спустился вниз, твердо намереваясь рассказать ей всю правду, но взгляд ее прищуренных глаз был холоден. И мне стало ясно, что никакого проку от моих откровений не будет никому. Она все равно не поверит, а никаких доказательств у меня все равно не было.

— Мы уезжаем сегодня же.

— К чему такая спешка?

— Нам нужно успеть на автобус, отправляющийся из Карбон-Сити в шесть часов, так что я была бы тебе очень благодарна, если бы ты подвез нас до города.

— Ладно, как скажешь.