Почтальон всегда звонит дважды

– Докажу. Когда машина остановилась, вы, случайно, не выходили из машины?

– Нет.

– Ну да? Я думал, что вы были вдрызг пьяны и ничего не помните. А вы уже второй раз что-то вспоминаете. Вы меня удивляете.

– Насколько я помню, не выходил.

– Нет, выходили. Послушайте, что рассказал один свидетель: «Машину я особо не рассмотрел, знаю только, что за рулем сидела женщина, внутри – какой-то мужчина, и смеялся, когда мы ехали мимо, а второй мужчина стоял сзади и его рвало». Так что вы были снаружи и вас рвало. Тогда она и огрела Пападакиса той бутылкой. А вернувшись в машину, вы ничего не заметили, потому что были пьяны, а Пападакис валялся, упившись до потери сознания, и нечего было замечать. Вы сели назад и отключились, а она тут же перешла на вторую скорость, прибавила газу и, выскользнув на подножку, пустила машину в пропасть.

– У вас нет никаких доказательств.

– Нет, есть. Свидетель Райт утверждает, что, когда он выехал из-за поворота, машина уже быстро катилась с обрыва, но женщина стояла наверху, на дороге, и звала на помощь.

– Наверно, успела выскочить.

– Если выскочила, то немного странно, что взяла с собой сумочку, вам не кажется? Чемберс, может женщина вести машину с сумочкой в руке? А если выскакивает, есть у нее время ее забрать? Чемберс, это невозможно. Нельзя выскочить из машины, которая летит с обрыва. Ее не было в машине, когда та перевернулась! Это убийственное доказательство!

– Я не знаю.

– Как это, вы не знаете? Подпишете заявление в суд или нет?

– Нет.

– Послушайте, Чемберс, это не случайность, что машина полетела вниз слишком рано. Она просто не желала оставлять свидетелей.

– Оставьте меня в покое. Я не знаю, о чем вы говорите.

– Решается вопрос, кто кого, вы ее или она вас. Если вы здесь ни при чем, то должны подписать, потому что если вы этого не сделаете, то я буду точно знать, как все было. И присяжные тоже. И судьи. И парень под виселицей.

Он еще раз посмотрел на меня, потом вышел и вернулся с каким-то человеком. Тот сел и заполнил форму. Саккет передал его мне.

– Здесь, Чемберс.

Я подписал. Руки у меня так вспотели, что этому сморчку пришлось осушить бумагу промокашкой.

Глава 10

Когда он ушел, полицейский вернулся и проворчал, что мы могли бы сыграть в «очко». Мы сыграли пару раз, но я никак не мог сосредоточиться. Пришлось придумать, что мне действует на нервы игра одной рукой, и бросить это дело.

– Я вижу, он вас достал, а?

– Есть немного.

– Крутой тип. Достанет кого угодно. Выглядит как проповедник любви ко всему человечеству, но сердце у него из камня.

– Из камня, это точно.

– С ним в этом городе может справиться только один человек.

– Кто?

– Некто Кац. Слышали о нем?

– Разумеется, слышал.

– Он мой приятель.

– У вас хорошие друзья.

– Слушайте, вам еще не положен адвокат, так как еще не предъявлено обвинение, и вы не можете за ним послать. Вас могут держать сорок восемь часов в предварительном заключении, таков закон. Но если сюда вдруг зайдет Кац, я его пошлю к вам, да? Он может зайти, если я с ним поговорю.

– Хотите сказать, что вы с ним в доле.

– Я хочу сказать, что мы с ним друзья. Почему бы другу и не поделиться со мной, если он настоящий друг? Он отличный парень. Единственный, кто в этом городе может положить Саккета на лопатки.

– Давай, друг. И чем раньше, тем лучше.

– Я сейчас вернусь.

Он вышел на минутку и, вернувшись, подмигнул мне. И вот через полчаса кто-то постучал, и вошел Кац.

Это был маленький человек лет сорока с лицом словно из старой кожи и черными усиками, и первое, что он сделал, – достал пачку табаку «Бул Дэрхем» и коричневую бумажку и свернул себе сигарету. Когда он прикуривал, она сгорела сразу до половины, но он ее больше как будто и не замечал. Она просто свисала из уголка его рта, и тлела она или погасла, и дремал он или бдил, я понять не смог.

Так он и сидел – глаза полузакрыты, одна нога заложена за ножку стула, шляпа сбита на затылок. Возможно, вы скажете, что для парня в моем положении это грустное зрелище, но это не совсем так. Может, он и спал, но все равно было похоже, что знает он намного больше, чем остальные люди в бодром состоянии, а у меня в горле просто комок стоял. Мне казалось, что мои качели уже достигли нижней точки и сейчас понесут меня вверх.

Полицейский наблюдал, как он сворачивает сигарету, с таким видом, как будто тот был акробатом и готовился сделать тройное сальто. Полицейскому не хотелось уходить, но пришлось. Едва он вышел, Кац кивнул, чтобы я начинал. Я сказал ему, что мы попали в катастрофу, и что Саккет хочет пришить нам убийство грека ради страховки, и что он заставил меня подписать заявление в суд, будто она хотела убить и меня. Он выслушал все и, когда я кончил, еще немного посидел молча. Потом встал.

– Да, здорово он вас расколол.

– Мне не надо было ничего подписывать. Не верю, что она способна на такое свинство. Но он перехитрил меня. А теперь я даже не знаю, какого черта мне делать.

– И все равно не надо было подписывать.

– Мистер Кац, вы сделаете для меня кое-что? Можете зайти к ней и сказать, что...