Почтенное общество

— Почему, например, не любовница Субиза? Она юрисконсульт ПРГ. Труп обнаружила она. Обстоятельства ее знакомства с полицейским агентом, внедренным в Комиссариат по атомной энергетике, по крайней мере вызывают вопросы. Вам бы покопаться вокруг «Серкль д’авиасьон».

— ПРГ, Комиссариат… Какая между всем этим связь?

Парис встает, оставляет на столе деньги:

— Пока не знаю. Но узнаю обязательно.

Парис прощается и отправляется к Жюльену Курвуазье, где все еще идет обыск.

Перед домом 18 он натыкается на делопроизводителя их группы Анж Баллестер, укладывающую изъятые в машину вещественные доказательства.

— Ну, что похороны?

— Народу было много. Любопытно. Ну а у нашего пирата что?

— Барахтаемся в грязи. Еще один, которого так и не научили, что в комнате нужно убирать.

— Это ладно. Но что-то конкретное есть?

— Документы, компьютерные примочки. Мы забрали все что можно, разбираться будем позже. Ах да, есть, кажется, кое-что о его сестре.

— Пресловутая анархистско-богемная семейка, в которой даже родители не знают, где их дочь?

— Так точно. Она, похоже, живет в сквоте в Монтрё.

— Надо бы нанести визит?

— Конечно, намечается. Есть и еще хорошая новость: вычислено место, откуда звонили в последний раз с одного из мобильников трех наших беглецов.

— Наконец-то! Кто звонил?

— Девушка. В субботу. Она активировала телефон где-то на берегу Сены. Дюран должен отправиться туда днем.

Парис одобрительно кивает:

— Перейра там?

— Да. Ты к нему поднимаешься?

Парис удовлетворенно кивает и направляется ко входу в здание. Один из офицеров бюро сбора информации докладывает ему, что группа, выполняющая скрытое наблюдение в тринадцатом округе, только что заметила, как Джон-Сейбер поднялся к Скоарнеку. Ребята спрашивают, что им делать.

На губах Париса появляется улыбка.

— Пусть они мне его берут прямо на месте. Тепленького. Я еду.

С мигалкой на крыше машины, по полосе для автобусов — меньше чем за десять минут Парис пересекает Париж с одного конца на другой и оказывается на Альпийской площади. Англичанин ждет его в холле здания под ненавязчивым надзором полицейского. Мужик уже не так безмятежен: ссутулился, лицо осунулось. Похоже, понял наконец, в каком дерьме оказалась его дочь. Не факт, однако, что он от этого станет более покладистым.

— Месье Джон-Сейбер, вы позволите мне подвезти вас до гостиницы?

— А у меня есть выбор?

— Конечно. Я могу также отвезти вас к нам на набережную Орфевр, в дом тридцать шесть, для дачи показаний по всей форме.

Обменявшись взглядами, оба направляются к машине.

Нил держится настороже. Существует ли связь между этим полицейским из Криминалки и двумя вчерашними амбалами? По опыту он знает, что, если не понимаешь, что к чему, лучше помолчать.

— От дочери по-прежнему ничего?

— Ничего.

— А как вы достали адрес ее приятеля?

— О котором я узнал, лишь приехав в Париж.

— Для ресторанного критика у вас большие возможности.

Нил предпочел промолчать и не отвечать на скрытый вопрос.

— Этот парень, — продолжал Парис, — ввязался в поганую историю, в которой есть труп.

— Вы мне это уже говорили. И я читаю газеты.

На радио, на телевидении, в прессе имя Скоарнека постоянно соседствует со словом «терроризм», а с нынешнего утра вместе с его именем употребляется и другое — одного из двух наиболее вероятных кандидатов на президентских выборах. Дело воняет политическими махинациями, и дочь этого человека в нем замешана. And when the shit hits the fan…

— Но вашу дочь ни в чем не обвиняют. По крайней мере пока Сефрон можно оставить в покое.

« Сефрон— этот полицейский назвал ее по имени. — Нил усмехнулся. — Старые полицейские штучки: навязаться в друзья, выказать сопереживание… Журналюги тоже так делают».

— Тем не менее вы ее ищете.

— Чтобы поговорить. Мы думаем, она может нам помочь.

— Я тоже ее ищу. — Нил замолчал. — Потому что, мне кажется, я потерял ее уже давно.

Парис не отреагировал, ему хочется услышать продолжение.

— Она должна была приехать ко мне в Каор в эту субботу. Мы каждый год собираемся там в это время — друзья, родственники Люсиль… Это моя жена… — Голос англичанина дрогнул. — Люсиль погибла двадцать восьмого апреля.

«И он до сих пор не может это пережить».

— Это также день рождения моей дочери.

Парису понятна эта ситуация: черт, как тяжело с этими дочками!

— Когда Сефрон мне позвонила сказать, что она не приедет, я пришел в ярость. Я почувствовал, что что-то не так, но раздражение тогда было моим основным чувством. Как она могла так поступить со своей матерью? — Нилу было жаль себя. Он повернулся к Парису, спросил: — А у вас дети есть?

— Двое.

— Девочки-мальчики?

— Две девочки.

— Надеюсь, вы лучший отец, чем я.

— Ну, разве что… Вот только я никак не могу въехать в то, что с ними происходит. Да, думаю, никогда и не въезжал. — Парис замолкает и недоговаривает: «И не уверен, что этого хочу».

— Вот и я перестал понимать Сеф.

Мужчины снова замолчали и не открыли ртов до тех пор, пока не оказались на острове Сен-Луи, перед отелем «Жё де пом». Парис останавливает машину.