Почтенное общество

— Это больше похоже на правду.

— Продолжаю. Субиз работал на Комиссариат по атомной энергетике. А по сообщению источника из комиссариата, ПРГ интересуется ядерными программами.

— Естественно. Для строительства электростанций нужна уйма бетона.

— Да, и на шесть-семь ближайших десятилетий энергетическое будущее напрямую связано с атомной энергетикой. Можно предположить наличие серьезного торга: я тебя финансирую, ты избираешься, даешь мне атомную промышленность — двойная выгода для Пико-Робер.

— Допускаю. Можно предположить, но не доказать. Наши источники внутри комиссариата вывели нас на след, но сами пачкаться не хотят. Добавьте к этому весьма подозрительную историю, в которой уже две смерти, и картина будет практически полной.

— Так в чем вопрос?

— Должен ли сегодня вечером Эжен спугнуть зайца или нет?

Всеобщее обсуждение.

— До сих пор его предвыборная программа избегала подобных приемов. Он не вступает в полемику, а выступает с конструктивными предложениями.

— Слишком много неподтвержденной информации.

— Существует ли возможность переломить сложившуюся в опросах тенденцию?

Вопрос на сто баллов. Прежде чем ответить, Дюмениль размышляет:

— Нет, все хорошо взвесив, думаю, что нет. Слишком поздно.

— Тогда ты знаешь ответ на свой вопрос.

— Минуточку! Здесь не все так просто. Эжен мог бы высказаться по поводу будущего французских ядерных программ, как сделал неделю назад, разговор о роли государства в данной отрасли состоялся. Это темы нашей предвыборной программы: регулируемая экономика и защита государства. И с этих взвешенных позиций бросить несколько пробных шаров в связи с делом Субиза. Посмотрим, как Герен среагирует. Он может потерять голову, а мы на этом поднимемся.

— Здесь ты прав.

— Отлично. Но не сегодня. Вопрос еще недостаточно проработан. Но для завтрашних дебатов составим ему карточки с предложениями — и вперед.

Пора на сцену. Шнейдер подходит к группе советников. Дюмениль берет его под руку и, что-то тихо приговаривая, провожает до входа в зал. Шнейдер кивает. Двери открываются. Шнейдер поднимается на эстраду, направляется к трибуне. Он приветственно поднимает руки, широко улыбается. Аплодисменты, свист и даже несколько дудок и труб.

Нил входит в фойе Гранд-Опера со звонком, возвещающим об антракте. Фойе заполняет толпа прекрасно одетых, оживленных людей, слышатся обрывки разговоров, противоречивые и безапелляционные суждения о спектакле.

Стоя у выходящего на площадь Оперы окна, англичанин чувствует себя несколько неуютно. Он рассматривает толпу, не слишком уверенный в том, что сможет узнать Кардона, поскольку видел только его маленькую фотографию из Ежегодника выпускников Политехнической школы.

— Господин Джон-Сейбер, если не ошибаюсь? — слева раздается голос.

Нил оборачивается.

Перед ним Кардона с двумя бокалами шампанского.

Нил удерживается от вопроса, как тот смог узнать его. Кардона хорошо подготовлен, что тут скажешь. С бокалами в руках мужчины отворачиваются к окну и таким образом словно оказываются в стороне от толпы.

— Итак, господин Джон-Сейбер, скажите мне, кто вы и какую ведете игру.

— Я журналист. Работаю на лондонскую «Геральд» и готовлю материалы о ставках французской президентской кампании, а также о перспективах следующего президентства. Статья выйдет на следующей неделе, после второго тура. Над темой мы работаем вдвоем с постоянным корреспондентом «Геральд» во Франции.

— С господином Куком?

Нил кивает.

— И мы полагаем, что реструктуризация французских ядерных программ — одна из этих ставок.

Кардона с полуулыбкой разглядывает Нила:

— Вашей биографии можно только позавидовать. Вы молчите о своем прошлом военного корреспондента на Ближнем Востоке и своих столкновениях с Израилем по поводу его атомной бомбы. Предпочитаете также — и с большим целомудрием — не упоминать о своих семейных интересах.

— Я говорю с вами лишь о том, что касается нашего интервью. Мне кажется, это вполне законно.

— Почему вы столь упорно хотели меня увидеть, хотя вам известно, что никакой информации я вам не дам?

— Потому что информация мне не нужна. Я знаю приблизительно все, что мне нужно. Я ищу лишь подтверждение, некий знак, кивок, гарантирующие, что моя информация не монтаж или провокация, а собрание реальных фактов. И мне нужно знать, где находится «Сад Гесперид».

Мужчины погружаются в созерцание вечерней площади Оперы, открывающейся на Лувр перспективы, игры света и пульсирующего перед ними сердца города.

Кардона переваривает информацию. У Джон-Сейбера есть досье Субиза. Потом он склоняется к нему:

— Вы сказали нашему общему другу, что эта встреча может быть мне полезна. Что же у вас есть, что может меня заинтересовать?

Нил вынимает DVDиз кармана пиджака:

— Убийство Субиза. Прямой репортаж.

Кардона не может скрыть свои чувства.