Почтенные леди, или К черту условности!

«Ты меня чуть до смерти не напугала!» — жалуется она и упрекает, что нельзя к ней тихо подкрадываться. Что же мне из-за этого ходить в деревянных башмаках? Пусть мы обе не лишены курьезных привычек, из-за которых не вполне ладим. Однако по ходу жизни мы научились справляться в одиночку, да к тому же в доме достаточно места, куда можно отступить, уклоняясь от конфликта. Любопытно, а как выходят из положения люди, сподобившиеся в старости еще раз влюбиться, и им после долгих лет воздержания — что не исключено — предстоит спать в одной постели?

Что меня, собственно, навело на подобные мысли? Наверное, то, что сегодня Эвальд снова звонил. Мы с Аннелизой гадали, почему бы ему не оставить жену на попечительство врачей и не уехать домой? Что касается средств, то он, как мы поняли, хорошо обеспечен и даже может позволить себе шикарный отель в Гейдельберге.

Вечером, когда мы вместе с Эвальдом сидели в саду, Аннелиза прямо спросила его об этом.

— Дома на меня давят стены, — признался он. — А здесь у меня общество двух очаровательных собеседниц, и я будто возвращаюсь во времена юности. Или я уже начал действовать вам на нервы?

Мы поспешили разуверить его. Зазвенел мобильный Эвальда, он извинился перед нами и ответил. Звонила его жена, как я догадалась. Эвальд встал и отошел в сад на пару шагов. Вскоре и я стала замечать, что он прекрасно выглядит.

Мы с Аннелизой делали вид, будто нам не интересно, о чем он там говорит, но уши навострили. Эвальд отвечал радушно, разве что чуточку принужденно, и все же я уловила некий оттенок, словно он мысленно ругался. Хорошо, что Удо не придумал мне ласкательного имени, только когда мы были совсем молоды, он называл меня «дорогой», и то потому, что он был родом из Рейнской области. Интересно, к своей второй жене он так же обращается? Боже упаси, я не мечтаю вернуть Удо, однако при одной мысли об этом у меня начинается мигрень.

Эвальд закончил разговор, спрятал мобильный телефон и с угрюмым выражением лица вернулся на свое место.

— Плохие новости? — спросила Аннелиза.

— Иногда выть хочется. Бернадетта…

— Кто? — воскликнули мы с Аннелизой.

— Мою жену зовут Бернадетта, в честь святой из Лурда. В свое время я был буквально зачарован столь благородным именем.

— Ей все хуже? — с притворным участием поинтересовалась Аннелиза.

— Трудно сказать. Когда речь заходит о Бернадетте, я никогда и ни в чем не уверен. Сколько помню, она всегда жаловалась, правда, ее действительно мучили сильные боли. И похоже, что за это время у нее выработался иммунитет ко многим медикаментам…

Эвальд вскоре замолчал и мрачно уставился в глубину сада.

— Давно дождя не было? — произнес он. — У вашей вишни в середине лета уже желтые листья.

— Это очень старое дерево, — пояснила Аннелиза, — к сожалению, оно свое отжило. Прошлым летом от него отвалилась большая ветка со спелыми ягодами. Изучив место, откуда она отломилась, я увидела, что ствол внутри частью пустой. Хорошо, что тогда Лора еще здесь не жила, потому что под веткой как раз ее любимое местечко.

Я с удивлением посмотрела на подругу. Почему она мне раньше об этом не рассказывала? А если бы отломилась и другая ветвь большого размера и убила бы меня насмерть?

— Да мы сами как старые деревья, — заметил Эвальд, — сгнившие, пустые внутри, по нам давно скучает топор садовника!

— Только не ты! — возразила я.

Лицо его мгновенно прояснилось, и он задушевно произнес:

— И не вы обе тоже!

Мы замолчали и какое-то время наблюдали за дроздом, который свил гнездо на ставне совсем близко от нашего обеденного уголка. Дрозд был занят кормлением птенцов и не обращал на нас внимания.

Зазвонил мой мобильный, и я стрелой понеслась на верхний этаж. Звонил Руди, который не объявлялся с того дня, как мы совершили вылазку в Баден-Баден. Никаких особенных новостей у него не было.

— Сегодня в магазин заходил солдат Первой американской танковой дивизии, — сообщил Руди. — Представь, он искал «Железный крест» времен Второй мировой войны! Я мог бы впарить ему дорогой французский орден Почетного легиона. — Видимо, ни Руди, ни его русские клиенты пока не обнаружили кражу драгоценностей.

С мобильником у уха я подошла к окну, откуда открывался чудесный вид на террасу. Аннелиза положила ладонь на руку Эвальда и что-то говорила ему. Он улыбался и внезапно притянул ее к себе.

Это меня настолько разозлило, что я резко наехала на Руди:

— Ради приличия давно бы мог объявиться, но благодарить ты, похоже, не приучен.

Я сразу опомнилась, но гордость не позволила набрать номер его телефона и извиниться. Я отправилась в спальню и, не успев отдышаться, бросилась к зеркалу. Разве я не привлекательнее моей толстой подруги? Как только мог этот дурень так грубо, неуклюже подъехать к Аннелизе? А почему, собственно, это меня взволновало? Неужели мне хочется, чтобы Эвальд поцеловал меня? Да мне такой Казанова даром не нужен! Взяв пятиминутную передышку и кое-как совладав с эмоциями, я спустилась вниз.

— Руди передал привет, — сказала я.

Оба голубочка состроили такие лица, словно их поймали на плутовстве. Эвальд вскоре попрощался и уехал.