Почти идеальная жизнь

Но откладывать разговор с родителями о Райли больше нельзя. В конце концов, она их внучка. Это только справедливо, хотя ужас перед отцовской реакцией уже ощущался мелом во рту. Если бы его родители несколько лет назад не переехали после выхода на пенсию, они, несомненно, уже услышали бы о Райли и потребовали бы у него ответов. Но их дом в Кашире, штат Северная Каролина, находился достаточно далеко от тенистых улочек Оук-Хилла, чтобы они оставались приятно далекими от того, что происходило дома.

Мак встал и подошел к книжной полке на противоположной стене, где хранил свои старые медицинские учебники и справочники Американской педиатрической академии. За дверцей нижнего шкафчика скрывалась полка, с которой Мак выудил бутылку бурбона. «Олд Медли», давний любимец отца. Мак редко доставал его. Он делал это в первую годовщину принятия клиники. И еще раз, когда сменил название на «Педиатрия Свона». В последний раз он доставал бутылку, когда «Педиатрию Свона» выбрали любимым педиатром в Оук-Хилл.

До сих пор бутылку доставали по праздничным поводам, но этим вечером Мак воспользовался ею для храбрости. Или, может быть, он надеялся найти храбрость не в бутылке, потому что, когда нажимал имя отца в своем сотовом, в голове крутилась одна и та же молитва.

– Папа, привет.

– Мак. Привет.

– Есть минутка? Я просто хотел узнать, как дела.

Отец замялся всего на мгновение, но Мак заметил.

– О, конечно. Все хорошо.

Мак поболтал в бурбоне маленькие кубики льда, которые взял на офисной кухне, пытаясь быстро охладить его.

– Я рад, что ты позвонил сейчас, – сказал папа. – Еще несколько минут, и ты бы нас не застал. Мы с твоей мамой ужинаем с друзьями в «Кухне каньона».

– Звучит неплохо.

– Да. Тебе надо как-нибудь приехать и посмотреть. Можешь взять семью.

Мак втянул губы и прикусил их. Его родители говорили нечто подобное почти при каждом разговоре, но в те несколько раз, когда они с Эди на самом деле пробовали назначить дату поездки, всегда находились причины, почему время для их визита было не подходящее.

– Может быть, мы приедем.

– Как работа? Уже попадались случаи гриппа?

– Нет, пока все не слишком плохо. Однако мы уже открыли амбулаторию, так что наши медсестры весьма заняты.

– Представляю. А семья? Все в порядке? Как дети?

– Хорошо. У них все хорошо. Эйвери вступила в какую-то научную команду в школе, а Томас играет в футбол, как обычно.

– Эйвери будет умной. Может, она пойдет по стопам Свонов в медицину.

«Умной?»

– Ты прав. Эйвери умная. Очень. Но Томас тоже умный. Он смышленый, он спортивный, он…

– Конечно. Но Эйвери у вас карьеристка. Она всегда была такой, даже в детстве.

«И откуда тебе знать?» – захотелось спросить Маку. Про его папу можно сказать многое, но увлеченным дедом его не назовешь. Его папа приходится дедом и Райли. Как он опишет ее? Мак наклонил голову из стороны в сторону, грудь сковало беспокойство, пробравшись в горло.

– Папа, мне надо… – Он замолчал, услышав на заднем фоне мамин голос.

– Что случилось, дорогая? – спросил папа. На мгновение звуки стали глуше, но потом он вернулся и извинился. – Мама передает привет. Она отправляется прямо на ужин. – Он сделал глоток, затем прочистил горло. – Ты что-то говорил перед тем, как мама вошла?

– Точно. Да.

Мак встал и подошел к окну. Вечернее небо приобрело оранжевый оттенок. По Камелия-авеню проносились машины, водители ехали домой с работы или на ужин с семьей. Мак сделал глоток уже охладившегося бурбона.

– Папа, мне надо кое-что тебе рассказать, – выдавил Мак. Закрыл глаза, пережидая, когда пройдет жар, молча молясь, чтобы храбрость не иссякла.

– Я внимательно слушаю, сын.

Мак выдавил слова, которые репетировал весь день, минуя валун в горле.

– Помнишь лето, которое я провел в Орандж-Бич перед выпускным годом в колледже?

– Конечно помню. Ты работал в марине.

– Верно. Я познакомился там с девушкой, и мы подружились. – Слова звучали так ходульно, словно реплики в дурно написанной трагедии, но Мак продолжал: – В конце лета каждый пошел своей дорогой. Она осталась там, а я вернулся в колледж. Мы с Эди снова сошлись, закончили колледж, поженились…

– Мак, я все это знаю.

– Я знаю, что ты знаешь. Мне просто надо… В общем, дело в том…

«Я не могу это сказать. Я не могу это сделать. Я не могу сказать ему».

– Да?

– Она родила дочь. Та девушка – ее звали Кэт – она родила дочь, и эта дочь… моя. Я… она моя дочь.

Папа молчал, совсем как Эди, когда Мак рассказал ей. Ждать папиного ответа было лишь немногим легче. Когда он наконец заговорил, его голос звучал холодно:

– Она забеременела от тебя?

– Да. Я этого не знал. Но да.

Папа молчал. Мак почти видел, как он смотрит прямо перед собой, стиснув зубы, а в его глазах нарастает разочарование.

– Полагаю, ты узнал об этом сейчас, потому что мать пришла к тебе за помощью. Алименты? Этого она хочет?

– Нет-нет. Мать… Кэт умерла в прошлом году. Так что ей ничего не нужно. И девочке восемнадцать. Ее зовут Райли. Сейчас она живет с нами.

– Что? Почему?

– Она осталась одна. И она беременна.

Папа фыркнул.

– Яблочко от яблоньки, видимо.

– Это нечестно. Ты ничего о них не знаешь.