Почти идеальное ограбление

Они и впрямь оказались в художественной студии-мастерской. Мольберты пестрели разноцветными холстами, в воздухе разливался терпкий запах краски. Копия «Восхода» без рамы стояла у стены рядом с зарешеченным окном. Богачев взглянул на ее изнанку и бока, потом внимательно рассмотрел принесенные Ромкой фотографии и неопределенно хмыкнул.

– Ну что, убедились? – Не дожидаясь ответа и полностью осмелев, Ромка прошелся по мастерской, подошел к самому большому мольберту и увидел недописанный натюрморт. Натюрморты Ромка терпеть не мог, вообще не понимал, зачем переводить краску на изображение всяких там овощей, фруктов и никчемных предметов, а поэтому перешел к другому мольберту, повернутому к окну, а по дороге непринужденно обратился к Богачеву: – Какое счастье, что пожар обошел стороной эту вашу студию!

– Хоть в этом повезло, – согласился с ним Павел Петрович, и тут дверь в мастерскую приоткрылась и тетка в кофте позвала его к телефону. Богачев поспешил за ней, а Ромка загляделся на лежащий прямо на полу холст. На нем масляными красками был написан освещенный ярким солнцем город, и пейзаж этот чем-то напомнил ему «Восход».

Ромка схватил холст, поднес его к копии картины Полянской и шепотом спросил:

– Лешк, позырь, похоже?

Сестра вгляделась:

– Что-то есть.

– Значит, копию могли сотворить прямо здесь, то есть моя версия подтверждается. Сейчас пойду и прямо спрошу у Павла Петровича, кто писал эту картину. Интересно, что он на это скажет? А ты наблюдай за выражением его лица. Вдруг я его это… ошеломлю, и он сам себя выдаст. Да, и еще следи за охранником. Интересно, как он прореагирует на мой вопрос.

Павел Петрович стоял в зале у картины большого размера и беседовал с высоким пожилым человеком – посетителем выставки. Дождавшись конца разговора, Ромка развернул перед Богачевым поднятый с пола городской пейзаж. Лешка была вся внимание.

– Чья это работа? Ваша? Очень красиво, – слукавил ее брат.

Однако Павел Петрович ничуть не смутился, не удивился и вообще не придал Ромкиному вопросу никакого значения.

– Сам я давно уже ничего не пишу. А это проба кисти моей жены, – просто ответил он. – Она начала ее давно, а потом увидела работы Софьи Полянской, поняла, что лучше не выйдет, и отставила ее. А мне подрамник понадобился, я этот холст с него и снял. Убери его отсюда, пожалуйста.

– Свернуть? – спросил Ромка и, не дожидаясь ответа, попытался скатать холст в трубочку. Движения его были неловкими, и Лешка поспешила ему на помощь.

Но охранник стоял ближе. На Ромкин вопрос, как ни следила за ним Лешка, он не обратил никакого внимания, а сейчас первым подхватил картину, аккуратно ее расправил и стал сворачивать снова.

Павел Петрович, случайно взглянувший в их сторону, заметил его усердие:

– Эй, Игорь, что ты делаешь?

– Вы же сами сказали убрать холст, – ответил за охранника Ромка.

Богачев выхватил у Игоря картину и оглядел ее со всех сторон:

– Да кто ж так холсты сворачивает! От этого картина портится, а кто знает, может, Лена за нее снова возьмется.

«Лена – его жена», – поняла Лешка, а Ромка удивился:

– А как надо? Нельзя же, чтобы она пылилась и пачкалась.

– Полотна следует свертывать красками вверх, – пояснил хозяин галереи, – а иначе они потрескаются.

– Так вот почему после кражи картин из музеев многие из них нуждаются в реставрации! – воскликнул Игорь. – Всякие дилетанты вырезают их из рам и скатывают рисунком внутрь, думая, что делают правильно, а сами наносят им только вред.

– А ты что, не знал этого? – заглянул ему в глаза Ромка.

– Впервые слышу, – развел руками парень. – Сроду этим не интересовался.

– Ты же в галерее работаешь!

– Ну и что? Я охранник, а не художник.

– А чем ты занимаешься в свободное время?

– У меня нет свободного времени. Я на юридическом учусь, заочно, а здесь подрабатываю.

– И ты что, никогда-никогда кисти в руках не держал? – продолжал допытываться Ромка.

Игорь пожал плечами:

– Как-то нет у меня такой склонности.

– Но здесь-то ты давно работаешь?

– Полгода.

Ромка наморщил лоб, думая, что бы такого у него еще спросить.

– И до сих пор ты так и не приобщился к искусству? – наконец выдал он.

Будущий юрист равнодушно скользнул по стенам с картинами:

– А зачем мне? Не все ли равно, что охранять, вот это все или, скажем, овощи в магазине? Мое дело следить, чтобы их не украли, и только.

«Не уследил, однако», – подумала Лешка, а ее брат довольно кивнул и улыбнулся. Все шло согласно намеченному плану.

Наконец холст был скатан так, как надо, и Ромка отнес его на место. При этом он умудрился заглянуть под покрывало, накинутое на один из мольбертов. Там на фоне красного закатного неба плыла похожая на космический корабль белая церковь с золотыми куполами.

– Красиво как, – прошептала следовавшая по пятам за братом Лешка. – А ты так смог бы? Как эта… – Она вгляделась в подпись внизу картины: – Имени тут нет. Значок какой-то. Не то «О», не то «С».

– Откуда я знаю? – отозвался брат, явно недовольный обилием картин-конкурентов, и снова затопал в кабинет Павла Петровича, где до сих пор рядом с ним восседала тетка в кофте. Ромка прокашлялся и сказал: