Почти идеальный брак

Я бы хотел, чтобы ты вернулась ко мне домой.

Почему всё должно быть именно так?

Детка… не могла бы ты, пожалуйста, ответить мне?

Я так чертовски сильно тебя люблю. Почему ты не можешь этого понять?

Я ничего такого не имел в виду. Ты должна мне поверить. Этого больше не повторится. Я обещаю.

Пожалуйста, скажи мне, где ты находишься.

Если б ты просто ответила, я оставил бы тебя в покое сегодня вечером.

Пошла ты на… гребаная тупая сучка.

Ты, сука, солгала мне. Ты не на работе. Я только что позвонил в кафе.

Когда я найду тебя, ты будешь умолять меня о вчерашнем испытании, а не о том, что я приготовил для тебя сегодня, ты, никчемная сука.

Мои мышцы сжимаются от гнева, но я все равно продолжаю прокручивать сообщения. Это ее дело, и она никогда не хотела, чтобы я был в этом замешан, но я убил бы этот кусок дерьма в этот момент, если б у меня был шанс.

Слишком поздно. Теперь ты – гребаное воспоминание.

Это последнее текстовое сообщение от Скотта в 23:45. Боже, какой гребаный псих. Я хочу поднять ее с этой кровати, прижать к себе и заверить, что не все мужчины такие дерьмецы, как ее муж. Меня так и подмывает написать ответное сообщение, но злить его – последнее, что нужно Келли. Вместо этого я тихо крадусь назад в спальню, ставлю будильник на ее телефоне на 8:00 и кладу его на тумбочку. Наклоняюсь и целую ее в щеку. Скольжу рукой вверх по ее бедру к влагалищу. Оно влажнее, чем когда-либо, и сначала я думаю, что Келли немедленно проснется. Но она не шевелится. Убираю руку. Я хочу быть рядом с ней во всех отношениях – физически, умственно и эмоционально. Вытираю мокрую руку о штаны и тихо выхожу из комнаты.

Я не включаю свет и позволяю своим глазам как можно больше приспособиться к темноте. Угли в камине помогают ориентироваться в гостиной, а коврик из медвежьей шкуры дает знать, когда я нахожусь за пределами гостиной открытой планировки. Тлеющие угли мягко светятся, когда я крадусь по деревянному полу. Пересекаю кухню, опираясь о гранитную столешницу. Тусклый свет бледной луны создает мрачный фон для переднего стеклянного фасада дома. Я нахожу блокнот и ручку и пишу:

Келли, это ты. Это не всегда была ты, но это всегда будешь ты. Ты – слова к истории, которую я пытался написать всю свою жизнь, и сегодня вечером я определил концовку.

Люблю тебя. Люби меня, твой Адам

P.S. Горничная будет здесь в 9 утра. Пожалуйста, постарайся уйти до ее прихода.

Оставляю записку на стойке и иду ко входу, забираю свои вещи и осторожно закрываю дверь. Смотрю на свой телефон, прежде чем сесть в черный «Рейндж Ровер». Сейчас 00:30. Черт, меня так и подмывает остаться с Келли, но я пообещал Саре, что вернусь домой сегодня вечером, и хотя я не вернусь почти до двух часов ночи, по крайней мере, проснусь рядом с ней.

Более часа спустя я подъезжаю к нашему дому, расположенному в районе Калорома в округе Колумбия. Большой кирпичный дом в стиле Тюдоров с шестью спальнями и тремя ванными комнатами слишком велик для нас с Сарой и немного показной для моего социального статуса. Но Сара влюбилась в него в тот момент, когда впервые увидела. Тут обширный огороженный задний двор и потрясающая огромная терраса, которая чуть не заставила ее упасть в обморок от восхищения. Я был уверен, что, когда Сара выбрала такой большой дом, это было потому, что она захотела завести детей. Мы превратили две спальни в кабинеты: один для нее и один для меня. Третья спальня была превращена в библиотеку, четвертая – в тренажерный зал, а пятая – в комнату для гостей. Она не передумала.