Почти идеальный герой

— Менты навсегда… Плюс федеральные каналы. Государева награда, в общем, реальный пиар. Я пригласил его к нам, он в приемной, — спокойно, словно на огневом рубеже в тире, произнес помощник.

— Зачем еще?

— Надо пользоваться моментом. Сделаем доверенным лицом, развесим плакаты, подскажем, что говорить на ток-шоу. Он герой, а героям верят.

Илья Викторович призадумался. Он, великий Алмазов, — и какой-то мент, пусть и героический.

— Иначе воспользуются другие, — подкинул аргумент Брагин.

Да, с этим не поспоришь.

— Заодно выясним, откуда он узнал про налет. Плохо, когда в твоем доме крысы.

— Ладно, зови.

Сергей выглянул в приемную и пригласил дорогого гостя.

Матвей сегодня был в парадном костюме, с красивой укладкой и даже припудренным лицом — последствие телеинтервью, после которого он заехал в офис. Рассказывал с экрана про юность, службу, долг и о том, что думал в ту роковую секунду. В общем, по схеме. Брагин позвонил ему накануне, пригласил к Илье Викторовичу с намеком на предложение, от которого нельзя отказаться.

Илья Викторович, как опытный политик и не менее опытный предприниматель, тут же убрал с лица маску недовольства, заменив на улыбку. Поднялся с кресла, раскинул руки и шагнул навстречу Бердяеву, потрясая студенистым брюшком.

— Ну здравствуй, Моисей… Слышал, слышал… Очень рад видеть, сынок… Ты молодец! А говорят — нет в стране героев!

По-отечески обнял и похлопал «сынка» по чуть сутулой спине.

— Я Матвей…

— Ой, конечно… Извини. Проходи… Садись.

Лично отодвинул перед Мотей кресло, предложил кофе-чай-коньяк. Присел напротив и с оттенком горечи выдал универсальную реплику.

— Н-да… Такая вот жизнь…

От напитков герой отказался. Эстафету принял Зверь.

— Матвей, давайте сразу к делу. Мы хотим предложить вам стать доверенным лицом Ильи Викторовича на время предвыборной кампании.

— Это… «Барабаном»[5]? — уточнил Мотя, трактовавший слово «доверенный» исключительно в одном значении.

— Нет, ни в коем случае. Это больше рекламная фигура. Посещать публичные мероприятия кандидата, во время интервью поминать его в положительном свете.

— Упоминать, — поправил кандидат, бросив тревожный взгляд на предвыборный плакат, висящий над столом.

— Конечно… Совместные фото и все такое. Как вы на это смотрите?

Матвей пока не знал, как смотреть. С одной стороны, привлекательно, с другой — Алмазов еще тот персонаж. Формально, с точки зрения закона, чист, но праведники на кресло губернатора не могут претендовать по определению. И таким господам не принято отказывать. Сразу вспоминался Пабло Эскобар с его знаменитым: «Серебро или свинец?» Поэтому лучше ответить уклончиво.

— Я бы с удовольствием, но я сотрудник полиции, и по положению о прохождении службы мне запрещено заниматься политикой.

— Пустяки, — успокоил Брагин, — никто вам не предъявит. С этим решим.

— А зачем мне это?

— Правильный вопрос… На девяносто процентов Илья Викторович станет губернатором. Вы представляете, Матвей Александрович, какие перспективы откроются перед вами? И служебные, и остальные.

Да, от таких предложений действительно не отказываются. Наверняка Алмазов поменяет руководство полиции, в том числе и Лопырева, а его выдвинет максимально высоко. И это шанс соскочить с крюка. Вряд ли полковник, выйдя на пенсию, обнародует запись Трефилова. Особенно если предложить ему место начальника службы безопасности какого-нибудь серьезного банка.

— Ну, в принципе…

— Может, перекусим? Время обеда…

— Не откажусь.

…После ушицы из стерлядки Матвею пришло СМС. Глянул на экран. Номер неизвестный. Но прочитав сообщение, сразу узнал абонента. Помянешь черта, и аппетит пропадет.

«Не расслабляйся. За гранату хвалю, но на амнистию не рассчитывай. Ищи блогера. Лопырев».

* * *

Не сказать, что после случившегося жизнь Матвея круто изменилась, но позитив определенно появился. И как не появиться, если девочки на улице просят сделать с ним «себяшку» — селфи, когда корреспонденты телефон обрывают и из столицы звонят и на ток-шоу приглашают. В Москву ушли документы наградные. Вчера даже в церкви батюшка узнал и перекрестил. Заехал туда Мотя не по собственной воле, не свечку за спасение ставить. На заявку. Какие-то сатанисты ночью забрались и алтарь осквернили символами дьявольскими.

После двадцатого интервью он уже и сам стал верить, что сознательно упал на гранату, думая, что она настоящая. Гнал, как увидел в очереди испуганную до смерти девочку и понял, что иначе поступить не может. И прочую пургу. Мистер Фейк подтвердил, что была абсолютная уверенность в подлинности оружия. Ведь ему тоже нужна слава и раскрутка. Не побоялся отважный журналист пойти на вооруженных бандитов с голыми руками. А слава — как чесотка: чем больше чешешься, тем больше хочется. Особенно если она монетизируется. Тот же издатель сразу предложил издать книгу за их счет и даже посулил гонорар. Ведь теперь не надо вкладываться в рекламу. А может, испугался крутого парня Степу. Предложить-то предложил, но не факт, что успокоится и передумает.