Почти искусство

— Если он разумен, то решит — если засек меня, — что такая мелюзга не представляет для него угрозы. Потому и сам не тронет меня, и нечего его бояться, — сказал себе Дерек. Логика не успокаивала.

Абсорбирующая псевдоподия, приведенная в действие датчиком влажности на лобной части шлема, скользнула по лбу, стирая выступивший пот.

Перед глазами плыло, как после удара по голове. Медленное движение Утеса Дерек по-прежнему скорее ощущал, чем видел. Теперь пелена туч заслоняла вершину существа, как оно само затмевало фонтаны огня. На грохот отзывался даже костный мозг Дерека.

И не только он.

Ноги скафандра начали двигаться сами по себе. Зашевелились руки. Задергалось тело.

Озадаченный Дерек напряг ноги. Колени скафандра непреодолимо согнулись, заставляя согнуться и колени человека. И не только колени: руки тоже, хоть он и уперся в землю перед собой, неуклюже пытались согнуться по прихоти скафандра. Он не мог сопротивляться, не поломав кости.

Страшно встревоженный, он нелепо изгибался, стараясь не отставать от скафандра, повторяя его идиотские движения.

Внезапно скафандр двинулся вперед. Он тащился по земле; внутри Дерек поневоле ковылял вместе с ним.

Ему пришла в голову ироническая мысль. Не только гора шла к Магомету; Магомет волей-неволей шел к горе…

3

Он никак не мог воспрепятствовать движению: он больше не был хозяином своего тела; воля была бесполезна. С пониманием пришло чувство облегчения. Госложа вряд ли сможет винить его в том, что произойдет.

Узник движущейся тюрьмы, Дерек полз в темноте на четвереньках во направлению к надвигающемуся Утесу.

Единственной конструктивной мыслью, пришедшей ему в голову, было, что скафандр каким-то образом оказался подвластным этому Утесу. Как — Дерек не зная и не питался гадать. Он полз. Теперь он почти успокоился, позволив рукам и ногам вяло двигаться вместе с движениями скафандра.

Вокруг заклубился дым. Прекращение вибрации сказало ему, что Утес снова неподвижен. Подняв голову, он увидел только дым — вызванный, возможно, оседанием массы Утеса на землю. Когда туман рассеялся, перед глазами было черно. Эта штука была прямо перед ним!

Он пополз дальше. Потом, резко изменив направление движения, полез вверх, вынужденно подражая движениям скафандра.

Под ним было рыхлое, хоти и упругое, вещество. Скафандр тяжело лез вверх под углом около шестидесяти пяти градусов; жесткие прокладки скрипели, парагравы содрогались. Он совершал восхождение на Утес

К тому времени у Дерека не было сомнений, что эта штука обладает тем, что можно бы назвать волей, если не сознанием. Еще она обладала властью, которой ни один человек похвастаться не может: она умела сообщать эту волю неодушевленному предмету вроде его скафандра. Оставаясь беспомощным, он продолжал рассуждать. Эта власть навязывать волю, пожалуй, имела ограниченную сферу; иначе Утес, конечно же, вообще не потрудился бы двигать свою гигантскую массу, а вынудил бы скафандр преодолеть все расстояние между ними. Если это рассуждение верно, светолет на орбите был в безопасности.

Его отвлекло движение рук. Скафандр начал зарываться в глубь Утеса. Никак не помогая ему, Дерек лег и позволил рукам делать плавательные движения. Если скафандр лез в Утес, Дерек мог только заключить, что его собираются переварить; однако он подавил порыв к сопротивлению, понимая, что это бесполезно.

Тыкаясь в рыхлое вещество, скафандр зарылся в него, немного поворочался, устраиваясь, и затих, оставив Дерека полностью замурованным.

Чтобы защититься от усиливающейся клаустрофобии, Дерек попытался включить головной фонарь; рукава скафандра оставались такими жесткими, что он так и не смог дотянуться до рычага. Он мог только беспомощно лежать в своей раковине и таращиться в безликую темноту Утеса.

Но темнота была не совсем безликой. Уши уловили постоянное «шарк-шарк» по внешним поверхностям скафандра. Теплозрение различило бессмысленный узор за шлемом. Как он ни фокусировал боскисы, понять узор не удавалось: для него здесь не было ни симметрии, ни смысла…

Однако для его тела смысл, казалось, был. Дерек чувствовал, как дрожат руки и ноги, ощущал незнакомые прежде импульсы и призрачные впечатления. Он понял, что контактирует с силами, о которых даже не имеет понятия, — и, наоборот, с ним контактирует что-то, что не имеет понятия о его возможностях.

Безмерная тяжесть навалилась на Дерека. Жизненные силы бурлили в нем. Он яснее, чем раньше, ощущал огромную массу Утеса. Пусть она терялась на фоне массы Фести-XV, Утес был величиной с большой астероид… Дерек вообразил себе астероид, образованный взрывом газа на поверхности солнца Фести. Наполовину твердый, наполовину расплавленный, он вращался вокруг родителя по эксцентричной орбите. Охлаждаясь, подвергаясь причудливой игре давлений, его нутро выкристаллизовалось в уникальное образование. Таким, с полупластичной поверхностью,

Утес существовал много миллионов лет, постепенно накапливая: электростатический заряд, который готовился…. и ждал… и варил в кристаллическом сердце аминокислоты жизни.