Почти как «Бьюик»

В моей машине, в бардачке, лежала едва начатая пачка, но встать не было сил, во всяком случае, в тот момент. Если уж встаешь, всегда думал я, то не для того, чтобы тут же снова сесть. Покурить я мог по пути домой, там съесть «телеужин»… «Кантри уэй» уже закрылся, да и сомневался я, что Синтия Гаррис обрадуется, вновь и так скоро увидев мою физиономию. Я сильно напугал ее чуть раньше, но страх Синтии не шел ни в какое сравнение с моим, когда все сложилось и до меня дошло, что задумал Нед. И тот мой страх был лишь жалкой тенью ужаса, охватившего меня, когда я смотрел в разрастающееся сияние, обхватив руками ослепленного мной мальчика, а в ушах, словно приближающиеся шаги, раздавались гулкие удары. Я смотрел вниз, как в колодец, и одновременно на поднимающийся склон, словно мое зрение раздвоилось какой-то призмой. Будто я пристроился к перископу с подсветкой. И очень ясно и четко увидел что-то невообразимо чужое.., увидел, и не забуду до конца своих дней. Желтая трава с бурыми кончиками покрывала каменистый склон, который поднимался передо мной, а потом резко обрывался. Жуки с зелеными спинками копошились в траве, с одной стороны росли те самые лилии. Сам Обрыв и его подножие находились вне поля моего зрения, но я видел небо. Пурпурное, в облаках, сверкающее молниями.

Совершенно чужое небо. В нем, сбившись в стаи, летали какие-то существа. Возможно, птицы. А может, летучие мыши,. вроде той, которую вскрыл Керт. Они находились слишком далеко, чтобы я мог их хорошенько рассмотреть. И не забывайте, произошло все очень быстро. Я думаю, у подножия обрыва был океан, но не знаю, с чего у меня взялось такое предположение. Возможно, из-за рыбы, которая однажды исторглась из багажника «бьюика». Или запаха соли и гниющих водорослей. Вокруг «роудмастера» всегда стоял этот запах.

На желтой траве, у края моего окна (если это было окно), лежало серебряное украшение на цепочке: свастика Брана на Липпи. За годы, проведенные под чужим небом, свастика заметно потемнела. А чуть дальше я увидел ковбойский сапог, расшитый, с наборным каблуком. Большую часть кожи покрывала черно-серая плесень. Боковина сапога прорвалась, и через дыру виднелась желтоватая кость. Никакой плоти: едкий воздух за более чем десять лет уничтожил ее, хотя я и сомневался, что отсутствие плоти можно списать только на ее естественное разложение. Почему-то я подумал, что школьного приятеля Эдди Джи съели. Возможно, даже живым. И кричащим, если, конечно, он мог дышать этим воздухом.

Увидел я еще две знакомые мне вещи, также лежащие на траве, но в стороне от свастики. Во-первых, шляпу с широкими полями, тоже всю в черно-серой плесени. Не совсем такую, как сейчас носили мы, в семидесятых годах форма поменялась, но точно стетсон ПШП. Большая шляпа. Ее не сдуло ветром, потому что кто-то пригвоздил шляпу к земле деревянной палкой. Словно убийца Энниса Рафферти боялся инопланетного пришельца даже после его смерти и «убил» самую необычную часть его одежды, дабы гарантировать, что он не встанет и не будет шагать в ночи, как голодный вампир.

Рядом со шляпой, проржавевшее, почти скрытое травой, лежало оружие Энниса. Не автоматический пистолет «беретта», какие мы носим сейчас, а «ругер». Тот самый, каким Джордж Морган отправил себя в мир иной. Эннис воспользовался револьвером, чтобы покончить с собой? Или увидел приближающихся врагов и погиб, защищаясь? Да и стрелял ли он вообще?

Эти вопросы так и остались без ответов: прежде чем я смог приглядеться повнимательнее. Арки позвал Стефф, что бы она помогла ему, и меня отдернули назад, вместе с Недом, которого я держал в руках, как большую куклу. Я больше ничего не увидел, но на один вопрос ответ все-таки получил. «Бьюик» заглотил их обоих, Энниса Рафферти и Брайана Липпи, все так.

И исторг из себя неведомо где.

Я поднялся со скамьи и в последний на сегодня раз подошел к гаражу. Он стоял на привычном месте, темно-синий, почти как «бьюик», отбрасывая тень, как настоящий автомобиль. «С маслом порядок», — крикнул мужчина в черном пальто Брэдли Роучу, а потом исчез, оставив эту странную визитную карточку.

В какой-то момент последнего светопреставления багажник захлопнулся. На полу валялся десяток дохлых зеленых жуков. Убрать их мы могли и завтра. Спасать не имело смысла, как и фотографироваться или проделывать с ними какие-то другие манипуляции. Нас это больше не волновало. Их ждала мусоросжигательная установка. Завтра я поручу эту работу двум парням. Раздавать поручения — это по моей части, не зря же я сижу в высоком кресле, да и приятное это дело. Кому-то достается дерьмо, кому-то сладенькое. Могут они жаловаться? Ни в коем разе. Могут заполнить бланк Эс-эн и отнести капеллану? Безусловно. Только какой прок?

— Мы тебя пересидим, — сказал я почти как «бьюику». — Нам это по силам.

Он спокойно стоял на широких, с белыми боковинами колесах, а глубоко в голове пропульсировало: «Возможно».

…а может, и нет.

ПОТОМ