Почти как мы. Вся правда о свиньях

– Я сам первый скажу, что есть такие фермеры, которых к животным на пушечный выстрел подпускать нельзя. Как и в других профессиях, у нас, фермеров, существуют правила, которых надо придерживаться. И если у кого рыльце в пушку, ему в отрасли не место. Но ведь как сложно работать, когда нас все критикуют, даже если лично у тебя совесть чиста. Ну, или когда всю отрасль осуждают, потому что некоторые люди не работают как надо. Что инспекторы, что общественность никак не могут понять, что не можем мы дневать и ночевать в свинарниках. Бывает, за ночь что-нибудь случается. Свинью могут укусить за хвост. И тогда крови много. Приходишь утром, а там такое… И если по закону подлости именно в этот момент кто нагрянет, штрафов не оберешься.

Хотя на вид Лейв удручен и раздосадован, в его словах чувствуется печаль. На ферме «Ругланн» Лейв и Эйрик – хозяева уже в третьем и четвертом поколении. Они рождены для этого ремесла и другой жизни не представляют. Мне становится интересно, ощущают ли они профессиональную гордость.

– Да про гордость как-то и не задумываешься. Мне приятно знать, что я обеспечиваю людей едой, – отвечает Лейв и берет черенок от метлы со скребком на конце. – Вот так. Пора за дело.

Лейв показывает, что надо делать, и движения кажутся весьма простыми: отскребаешь пол от навоза, счищаешь его под решетку в одном из концов отсека, присыпаешь пол опилками и кладешь немного сена.

– Ничего сложного, – говорит он. – Только не забудь, что нельзя делать резких движений, и давай свиньям немного обнюхать себя, когда входишь. Их очень легко испугать, особенно когда приходят чужие.

Делаю, как он сказал, и вхожу в отсек № 13, где в прошлый приезд присутствовал при родах. Поскольку на дворе стоит лето, а отпуска у нас с Лейвом пришлись на разное время, прошло больше месяца, прежде чем я смог снова приехать. Поросятам уже почти пять недель, они теперь в два раза крупнее и живут уже одни. Их мать снова перевели в загон для свиноматок ждать новой течки. На этих 6 м² поросята проведут всю жизнь, да и будет она недлинной: всего через полгода после их рождения за ними приедет грузовик со скотобойни. Нельзя сказать, что эта короткая жизнь полна событиями. Животным здесь совершенно нечем заняться. Они только лежат и ждут следующего кормления. Вот и все. Не к чему проявить любопытство, не к чему приложить инстинкты, вокруг только немного опилок и сена, которые поросят, кажется, не особо интересуют.

Сажусь на корточки и вытягиваю руку. Поначалу поросята боятся подходить, жмутся в углу сектора, как испуганный косяк рыб, а в глазах читается недоумение: «Чего это он от нас хочет?»

Но вот уже один подается немного вперед. Не пойму, самец или самочка, пока так сразу и не скажешь. Поросенок нерешительно наклоняет голову и протягивает вперед копытце, словно проверяя, не уйдет ли из-под него пол.

Потом детеныш подходит ближе, и в тыльную сторону моей ладони упирается пятачок. Он влажный, но на удивление твердый, почти жесткий. Треплю малыша по холке, но тот сразу же испуганно отскакивает.

Он отпрянул стремительно, а ведь я читал, что свиньи – социальные животные.

Пытаюсь снова его выманить. Начинаю ласково:

– Поди сюда. Ну? Иди, иди.

Не помогает. Может, посвистеть? Нет. А посвистеть и ласково позвать? Точно нет. Под конец начинаю издавать какие-то причмокивания, даже толком не понимаю, как именно, но теперь поросята воззрились на меня с таким выражением морд, которое я истолковываю как настороженное. Еще немного, и я совсем растеряюсь. Каким же они меня видят?

Немецкий зоолог Якоб фон Икскюль назвал особое восприятие биологическим видом своей среды обитания словом «Umwelt». Возможно, это понятие проще определить через выражение «картина мира». У свиней одна картина мира, у меня – как человека – другая, своя. Икскюль разрабатывал это понятие, изучая таких созданий, как клещи, морские ежи и медузы – виды в эволюционном смысле от нас, людей, столь далекие, что уместно будет задаться вопросом, насколько вообще мы способны поставить себя на их место. Впрочем, Икскюль и не подразумевал попытку полностью вжиться в роль другого существа. Сам он называл свои эксперименты «экскурсиями в неизведанные миры»[105].

Хотя как биологический вид свинья человеку намного ближе, чем медуза или морской еж, ее мир для нас тоже в основном закрыт. Мы намного выше ростом и полагаемся главным образом на зрение, тогда как свинья видит все с меньшей высоты, а ориентируется преимущественно по запаху и тактильным рецепторам на морде. Хотя глаза свиньи кажутся очень похожими на человеческие, они играют для нее второстепенную роль. Конечно, нельзя точно сказать, насколько острое у свиней зрение. Раньше считалось, что они (да и все остальные животные, кроме шимпанзе) видят мир черно-белым, однако сегодня биологи сходятся во мнении, что большинство млекопитающих различают цвета. Тем не менее мы все еще не знаем, сколько именно оттенков цвета они воспринимают и четко ли видят очертания предметов.