Почти как в кино

Сменяли друг друга километровые столбики на обочине, сыто и довольно урчали мощные двигатели тяжелой техники. Колонна растянулась почти на километр и неторопливо ползла по федеральной трассе, огибая заторы из брошенных автомобилей. Шустрый бронеавтомобиль «Тигр» со спецсигналами и красной полосой на сером борту – впереди, за ним груженные «КамАЗы» защитного цвета, топливозаправщики, несколько бронетранспортеров и «БРДМ». Ближе к концу колонны – «МТЛБ» и пара «Уралов» с красными крестам в белых кругах. Камуфляж у «брони» – разный, к разным ведомствам относящийся, да и остальная техника единообразием не слишком отличается. Все надписи и опознавательные знаки закрашены, сняты государственные регистрационные знаки. Синие, черные, белые – неважно, какие они раньше были. Сейчас их сменили новые трехзначные тактические номера, аккуратно выведенные белой краской на бортах машин и башнях бронетехники, а по соседству с этими номерами появились уже подзабытые, но все еще о многом напоминающие буквы: «ЧК». У указателя «Памяти 13 Борцов» колонна сбросила скорость, «Тигр» моргнул левым «поворотником» и свернул с асфальта на грунтовую дорогу.

– «Рентген», «Рентген», здесь «Агат»!

– На приеме, «Агат», слушаю.

– Прошли точку два, повторяю, прошли точку два! Как обстановка у вас, прием?

– Радужная, «Агат»! Ждали радугу, а приехали вы!

– Небо в тучах, «Рентген», какая тут радуга!

– Все в порядке, проезжайте, «Агат». Сейчас к вам патрульная «Приора» подъедет, покажет дорогу.

– Принято, «Рентген». «Агат»- всем: на точке порядок, сворачиваем с трассы!..

* * *

Внушительная колонна техники минут пять ползла по раздолбанной дороге за окнами домика. Я в который раз захлопнул крышку ствольной коробки «АКСУ», отложил в сторону ветошь и флакон с нейтральным оружейным маслом. Вроде бы и стрелял немного – а автомат чищу уже второй час. С непривычки видимо, маловато еще опыта в таких вещах.

– Ты спать-то собираешься? – Спросил у меня Саныч, лежавший на кровати в обнимку с Зевсом.

– Ага, собираюсь, – кивнул я и погладил сидевшего в ногах Декстера. Тот тревожно дернул ухом и покосился на меня. Тоже за Сашу переживает, к гадалке не ходи.

– Я так понимаю, друзья Рентгена в поселок входят, – заключил Макс, поглощавший за столом у соседнего окна «Доширак». – Тусовка серьезная намечается, «грибы» охереют от такой радости. Только не пойму – кто это. Техника и армейская вроде, и «Росгвардии», а опознавательных знаков нет… только «ЧК» какое-то.

– Чрезвычайный комитет, полагаю, – протянул с кровати Алан. – Флаги хоть есть?

– Ну да, триколор, – ответил Щукин.

– И то хорошо.

Убрав автомат, я присел на край кровати и задумался. Интересно все-таки жизнь устроена: бывает, по несколько месяцев дни между собой только цифрой в календаре отличаются, а бывает за неделю случается больше, чем за всю сознательную жизнь. Но я не жалуюсь, нет. Ведь если что-то происходит, значит оно должно происходить? Поесть бы чего-нибудь, да спать завалиться. Думаю, денек предстоит сумасшедший. Ну а что? Для полного погружения в героический образ осталось только спасти прекрасную даму и победить зарождающееся мировое зло! Ухмыльнувшись собственным мыслям, я улегся, сунул под голову подушку и сразу же провалился в сон. Сияния, разгулявшегося ночью не на шутку, я даже не заметил.

Глава 34

Красноярский край,

пос. Памяти 13 Борцов,

22 июня, воскресенье, 06:45.

Радиационный фон: 80-110 мкР/ч.

Когда-то, кажется в прошлой жизни, я мечтал стать писателем. Придумывать разные истории, создавать новые миры, наделять персонажей чертами характера своих друзей и знакомых, а потом выслушивать их восторженные или возмущенные отзывы. Тогда мне казалось, что в тексте запросто можно передать самую сложную гамму эмоций, разобраться в собственных чувствах и взглядах на жизнь. Я был уверен, что мне по плечу не только небольшие рассказики на военную тематику, но и серьезные вещи, замахивался даже на книгу. Но, не выгорело как-то – прошлая жизнь закончилась ровно неделю назад, а книгу я так и не дописал. Да и вряд ли дописал бы – события последней недели, больше напоминавшие какие-то эмоциональные американские горки, не каждый профессиональный автор смог бы адекватно по полочкам разложить. По сравнению с суровой реальностью, мой постапокалипсис казался доброй сказкой с обязательно счастливым концом. Сейчас же до счастливого, или хотя-бы нейтрального конца было еще очень и очень далеко.