– Понял, Диман, не шуми, – тихо хохотнул Щукин, поудобней устраивая пулемет на сошках. Бес с Туристом и Зингером, пригибаясь к земле, скользнули в приоткрытую дверь здания.
– Сам не шуми, – буркнул я, и под ногой тут же хрустнула сухая ветка. Чертыхнувшись, я улегся пузом на землю и подполз к небольшому холмику, худо-бедно скрывавшему меня от лишних глаз. Повозился, выключил попытавшийся возмутиться дозиметр и, уперев приклад автомата в плечо, опустил переводчик в режим автоматического огня. Что-то подозрительно тихо в здании, да и в целом – тишина вокруг слишком вязкая, густая. С минуту назад со стороны главного корпуса надсадно чихал стартер то ли грузовика, то ли трактора, голоса разные доносились. А сейчас – только Щукин напряженно сопит неподалеку и деревья кронами шелестят.
– Затишье перед бурей, – тихо протянул я, и в этот момент в небо, левее моей позиции взлетела зеленая сигнальная ракета.
С трех сторон раскатисто громыхнуло, беспорядочно застучали автоматы. Поначалу я от испуга вжался было в прелую траву, но мотнув головой, покрепче сжал пластиковое цевье автомата. Где же Бес с остальными, чего они так долго? За спиной хлестанул «Тигр» Саныча.
– На крыше корпуса, падлы! – Крикнул товарищ.
– Снял? – Спросил я.
– Вроде… не вижу пока!
– Это не для вас калитка! – Заорал вдруг Щукин и его «РПК» ожил, огрызнулся в проход короткими очередями. Только в моем секторе огня пока не наблюдалось никакого движения. Я внимательно всматривался в угол здания, забывая даже моргать. Со всех сторон шел плотный огневой бой, глаза слезились, висевшая на углу ржавая табличка «ПГ- 15 м.»
начала порядком надоедать. Я уже собрался было зевнуть, когда из-за угла вылетели двое всполошенных парней. Один пытался на бегу натянуть выцветшую охотничью куртку, другой заряжал переломленную двустволку. Мой палец лег на спусковой крючок, медленно надавил, выбирая свободный ход. Время будто замедлилось: тот, что натягивал куртку, запутался в рукавах, растерянно озирается по сторонам испуганными глазами. Мелькает рукав с белеющим ядерным грибом, плечевая кобура поверх застиранной футболки с каким-то принтом. Второй сосредоточен, проталкивает-таки патроны в ствол, что-то кричит первому. К нижней губе прилипла папироса, щеки худые, небритые, почти бесцветные серые глаза. Его крик я не слышу – я вообще не слышу сейчас никаких звуков. Где-то на краю сознания мелькает мысль: «Это ведь люди!», а палец вдавливает спусковой крючок. Это противник.Автомат дергается в руках, стучат по траве стрелянные гильзы. Короткая, в четыре патрона очередь, кислый запах пороха и двое валятся на землю.
– Минус два, – сообщаю каким-то не своим, механическим голосом. Руки больше не дрожат, дыхание в норме. Сердце только в груди долбит, но это нормально. Это адреналин работает.
– Троих разменял! – Кричит Макс. – Остальные отошли.
– Крыша – чисто! – Докладывает Саныч. – Перезарядка!..
– Понял, держу! – Я повернул автомат в сторону крыши, поглядывая периодически на своих «минусов». Лежат, куда они денутся. Набегались.
В одноэтажке что-то взорвалось, окна с нашей стороны брызнули осколками и клубами пыли. Рявкнул «Печенег» Зингера, а спустя секунду все трое, живые и здоровые, вывалились из дверей.
– Ты чего в свою «шайтан-коробку» напихал, дурак? – Возмущался, пытаясь прокашляться, Бес.
– Пару баллончиков перцовых сунул, – виновато развел руками Турист. – Ну переборщил… Зато я уши на веревку не собираю!..
– У тебя глюки, что-ли? – Командир отвесил Туристу мощный подзатыльник. – Достали меня с ушами этими уже! Один раз было, блять, и то в Чечне!.. Зингер, ты как?