Почти как в сказке

Ведь она ничего не знала о бабушке. Даже имени. Она не знала, куда привёл её таинственный провожатый, и у неё не было способа связаться с домом. С чего она вообще взяла, что старушка под конец жизни вознамерилась передать внукам все свои сокровища? Может, она решила унести их с собой в могилу? А чтобы уж точно никто ни на что не смел претендовать, самое простое — избавиться от наследников. Алекто почувствовала, как холодный пот течёт у неё с висков. Конечно, старушка скажет, что не нашла Амикуса. А что было в чае?!

Девочка вскочила, заметалась по комнате, дрожащими руками достала из ридикюля волшебную палочку, потом нерешительно присела на стул. Мерлин, а если всё не так, как кажется? Что если бабушка мухи не обидит и в самом деле решила просто познакомиться с внуками? И вот она приводит Амикуса, а премудрая Алекто укладывает её Ступефаем. Хороша она будет, нечего сказать...

Алекто на всякий случай поискала у бабушки Дымолётный порошок и, не найдя, помрачнела. Теперь ей казалось, что весь дом шуршит и трещит; слышались ей даже и чьи-то шаги. Мысли о том, что это всего лишь мыши возятся под полом, её не успокоили. К приходу бабушки она уже должна была точно знать, чего ждать. Гостиная ей не давала ничего; к платьям и вину придраться было нельзя, даже к зельям и золоту. Ответ был за седьмой дверью, недаром бабушка и думать запретила о том, чтобы её открыть.

Алекто взяла связку ключей и выбрала из них запретный. Держа палочку в левой руке, она осторожно подошла к двери и прислушалась, но внутри всё было тихо.

Она осторожно вставила ключ в замок и медленно стала поворачивать. Замок щёлкнул оглушительно громко, так, что Алекто даже замерла и испуганно огляделась по сторонам. Ей показалось, что кто-то мелькнул в окне, но никакие силы не заставили бы её отойти от двери и задёрнуть шторы. Она потянула дверь на себя.

Изнутри дохнуло подвальной сыростью, плесенью и ещё чем-то сладковатым, а за дверью была кромешная тьма. Алекто не смогла понять, чем это пахнет, как и не успела как следует вглядеться во тьму. Неведомая сила подхватила её и втащила внутрь.

* * *

Амикус пришёл в себя, но не рискнул сразу открыть глаза. Он понял только, что лежит прямо на земле, а всё тело ломит от холода и неудобной позы. До него доносился шум ветра в вершинах деревьев и изредка — зловещее уханье совы. Он всё ещё был в лесу. На всякий случай мальчик немного полежал не шевелясь: он опасался, что поблизости бродит тролль. Однако вскоре лежать так стало невмоготу, и Амикус попытался сесть. Это удалось ему не сразу: руки подламывались, а голова гудела, как после удара. Впрочем, нельзя было исключать того, что он и в самом деле стукнулся об какой-нибудь корень или камень. Он плохо помнил, как долго брёл по лесу и как ухитрился упасть. Кажется, он куда-то провалился... В яму или в овраг?

Амикус ощупал себя и понял, что дела хуже, чем показалось сначала: помимо головы, у него болело бедро, зудели царапины на лице и руках. Кроме того, он долго пролежал на земле и успел простудиться. Наощупь найдя какой-то корень, мальчик ухватился за него и попробовал подняться, однако это удалось ему с трудом. Нога болела, и особенно сильно — всякий раз, когда он пытался на неё опереться и сделать хоть шаг. К тому же, темнота вокруг не предвещала ничего хорошего. Тогда мальчик принял единственное верное в этой ситуации решение: он присел, опираясь спиной о земляной склон, подтянул колени к груди и замер.

Ушибленная голова болела, но соображала. Так, мальчик понимал, что не знает, где он, который час и что ему делать. Он решил, что, если будет сидеть тихо-тихо, его никто не тронет, даже злобный тролль. Некоторое время в темноте он слышал только своё дыхание.

Мысли были невесёлыми. Найдут ли его здесь, в дремучем лесу? Конечно, если они с Алекто не вернутся в четыре часа, мама с папой поднимут тревогу. Но ведь они по своей глупости ушли так далеко, на несколько миль... Наверное, нет никакой бабушки, всё это кем-то подстроено, может быть, папиными врагами... А может быть, Алекто умница и сумеет спастись, а он — нет... Или она скажет, что сама видела, как он утонул в болоте. Тогда его перестанут искать, он останется здесь, в лесу, и умрёт от голода и холода, если его раньше не съест какой-нибудь лютый зверь. Ведь Алекто его не любит, никогда не любила. Наверное, он на её месте и сам бы себя не любил. Мелкий мальчишка, вредный, мстительный... А как не мстить? Ведь иначе в этом мире не проживёшь.

Было обидно оттого, что Амикус ясно понимал: будь у сестры возможность погубить его, она это сделает без колебаний. Так уж сложилась судьба, на что здесь жаловаться? Но обида не отступала.

Шорох осыпающейся земли мальчик, занятый тягостными раздумьями, услышал не сразу. Глаза его уже привыкли к темноте, и он даже, кажется, различил то место на склоне, где земля словно бы вспучивалась, шевелилась и трескалась — в трёх шагах от него.