Почти карнавальная история

– Прошу меня великодушно простить… – начал он. Все с изумлением уставились на Профессора, от которого ничего подобного ожидать было невозможно. – Позвольте представиться: профессор, доктор филологических наук Лев Николаевич Мухин. Дело в том, что я сегодня пришел первым. Даже раньше уважаемой хозяйки, – он галантно поклонился в сторону Ирины. – И довольно долго ждал ее под дверью.

– Во дает дед! – восхитился Шустрый, на всякий случай отодвинувшись на пару шагов от участкового. – Всех опередил!

– Так вот, – строго посмотрел на него Лев Николаевич. – Никакого Володи, если я правильно расслышал, здесь не было. Он не приходил. И сейчас нет, даю вам честное слово. Позвольте представить: Евстолия Васильевна, товарищ Петрухин, а это – Олег. Простите за назойливость, но при таких обстоятельствах она может быть оправданна: как ваши имя и отчество?

Маргарита, сбитая с толку его речью, растерянно протянула ему руку:

– Маргарита… Сергеевна.

– Счастлив познакомиться, – склонил голову Лев Николаевич и приложился к ручке совершенно гусарским жестом.

Ирина и Петрухин переглянулись, но тут проснулся Шустрый. Он выскочил вперед, оттеснил Профессора и перехватил руку Маргариты:

– Олег! Олег Шустрый! Это не кличка, это такая фамилия.

– Ничего, бывает. Я сама Мамай. – Маргарита даже улыбнулась, правда, одними губами, но все же это была улыбка.

– А я вас знаю! – воспарил ободренный Шустрый. – Вы из этого… ну, из «Правого дела», да? Я вас по телевизору видел, и мы с вами встречались даже… То есть это вы с нами встречались, вы меня не заметили.

– Это когда? – заинтересовалась Маргарита.

– А осенью, помните? Ну, к нам этот приезжал, вице-премьер, что ли? Дороги еще тогда перекрывали, в центр не пускали, то да се… А автомобилисты на сайте призвали устроить акцию протеста.

Маргарита кивнула, дескать, вспомнила, но Олег очень гордился собственной причастностью, и ему непременно хотелось поделиться информацией с окружающими:

– Мы тогда решили по пути следования кортежа останавливаться, прижиматься к обочине, из машин выходить и приседать так… – Шустрый сделал книксен. Евстолия хихикнула. – Ну, как пацаки, это которые с колокольчиками. И говорить «Ку» или «У», как они там в кино, раз с нами обращаются, как с пацаками. Как, блин, кино-то это – забыл?

– Фильм «Кин-дза-дза», режиссер Георгий Данелия, – пояснил Лев Николаевич Евстолии.

Но Шустрый не собирался уступать инициативу:

– Точно! А менты… Ой, пардон, – оглянулся он на Петрухина. – Нас давай штрафовать за нарушение правил остановки, двенадцатую главу административки шить. А мы тоже не лохи – к вам, в «Правое дело», кто еще возьмется-то за такое? Спасибо, разрулили. Классный был прикол! Этот, вице-премьер который, потом даже через газету извинялся за пробки.

Маргарита опять улыбнулась. Ирина поняла, что скандалить она уже не будет, потому что разговор пошел такой… свойский. Она покинула свое убежище за спиной Петрухина и предложила:

– Рита, ты раздевайся. Володи правда у меня нет. И не было. Я его с осени вообще не видела, со свадьбы Юлькиной, когда ты его домой увезла. Я не знаю, что тебе в голову пришло. Пойдем, я тебе покажу что-то, и ты сама поймешь. А гости посидят пока. Вот Евстолия Васильевна их займет.

Преисполненная энтузиазма Евстолия принялась хлопотливо заталкивать мужчин в гостиную, и через секунду Ирина и Рита остались вдвоем. Рита сняла наконец шубку и сапоги, вопросительно посмотрела на Ирину.

– В Юлькину комнату пойдем, там компьютер.

Усевшись перед экраном, Ирина включила процессор и, пока машина загружалась, посмотрела на Риту. Подруга сидела, сгорбившись, смотрела куда-то вбок, и Ирине стало ее ужасно жаль. Она слишком хорошо помнила, как это бывает. А Ритка такая самолюбивая…

– Вот, читай. Сегодня утром пришло, – вместе со стулом отъехала она от компьютера.