Почти книга для почти людей

Как достаточно старый старожил начал путаться в событиях и в анекдотах. Например, сейчас вспомнил, но не помню, был ли это реальный рассказ. Космонавт номер два товарищ Титов на орбите впервые облегчился и сообщил об этом событии на Землю. А там услышали: «Только что произошел первый космический стук!» «Где стук? Откуда? Извне?» — забеспокоились слушающие. «Да не стук, а стул,» с досадой произнес космонавт номер два, поняв, что не оценили всей важности момента там, не оценили, чтоб им усраться!

* * *

Было это, наверное, в 1989-м. Так что нынешним уже и не понять, о чем это я. Магазин «Динамо», секция велосипедов огорожена шнурком, там роется пара продавцов. Но шнурок отгородил заодно и дверь в подсобку. В магазин заходят молодой милиционер и постарше, подходят к шнурку. Молодой останавливается. Старый его подталкивает вперед, а молодой упирается: «Здесь же огорожено!» На что тот, что постарше, вопрошает: «Ты мент или не мент?»

Между прочим, это был первый раз, когда я услышал это официальное теперь звание.

* * *

Читаю, что «таких фальсификаций выборов не было с советских времен», и хочу сказать, что фальсификаций в советские времена практически не было, ни в городе, ни в селе. В селе, по рассказам, колхозный голова лично мылил шею тем, кто пришел проголосовать после 12 часов дня.

И в городе фальсификации были редкостью. Это я могу сказать как участник всяких избирательных комиссий, а также агитатор и пропагандист в аспирантские времена. Помнится, на первом году аспирантуры, когда всех агитаторов вызвали в партбюро факультета с отчетом, провели ли они агитацию на прикрепленных участках, я по-простому заявил всему партбюро, что еще и не ходил. А на грозный вопрос, как я мог так пренебрежительно отнестись к важному поручению, который задал мне председатель партбюро и доктор физ-мат наук, которого я до того уважал как весьма разумного человека, я, не подумавши, брякнул, что когда будут выборы, если кто не придет, тогда уж пойду выяснять, чего это так. На что доктор физ-мат наук и профессор сообщил мне, что если я завтра же не пройду по всем квартирам участка и не узнаю, что к чему, то у меня будут проблемы с грядущей аспирантской переаттестацией. Естественно, что я сдрейфил и пошел. Но по всем квартирам ходить не стал, а так, спросил какую-то бабульку, ходят ли у них на выборы все. Она сказала, что да, что лежачих больных у них нет. Так что я и успокоился, поставив галочки при каждом имени: посетил и побеседовал.

На избирательных пунктах были частые случаи, когда бабушка приходила и приносила паспорта всей семьи. Ей, оглядываясь, давали бюллетени на всю семью. Однако же вот те, что не приходили сами — если их привести за руку, так и проголосовали бы «за»: случаи, когда портили бюллетени, не то, чтобы голосовали против, были чрезвычайно редкими, поскольку ходила устойчивая легенда, что если узнают о неправильном голосовании, то потом можно распрощаться и с путевками, и с очередью на квартиру, и с работой, и получить просто много удовольствий. И что, это фальсификации?

Случаи, когда громко отказывались голосовать, большей частью сводились к тому, что жильцы какого-либо дома вдруг заявляли, что не пойдут голосовать до тех пор, пока не починят протекшую крышу или не покрасят подъезд. Но обычно они сообщали об этом задолго до дня голосования, так что управдом срочно всё чинил к выборам.

Что меня особо восхищало в организации тех выборов, что они всегда заканчивались обильными возлияниями председателя комиссии с ближайшим окружением после пересчета голосов, показавшего, что «за» проголосовали 99.9 %.

А бюллетени бабкам граждане при бюллетенях выдавали хоть и с опаской, что намылят шею, но охотно. Потому как если кто не приходил вовремя, надо было просить агитаторов, чтобы зашли к нерадивому и попросили прийти, а иначе и вовсе приходилось сидеть при списке до победного, до восьми вечера. А голосующим было до лампочки, за кого они там голосуют.

* * *