Почти любовь

– Понимаю, хорошо понимаю, но я устала бояться, – не кривя душой, признаюсь я. – Не переживай, Варюш, ничего со мной не случится, – ободряюще улыбаюсь подруге. – Я же живучая, как таракан.

– Да уж, тараканов у тебя в башке и правда немерено, – сдается она.

Глава 4

Олеся

Саша как-то сказал мне, что моя одержимая самоотверженность отнюдь не бескорыстна и основана не только на альтруистских побуждениях.

«Ты черпаешь силу в слабости других, Лесь».

Я помню, как спорила с ним, потому что не хотела слышать неудобную правду, бросающую тень на образ, с которым успела срастись за долгие годы. Саша подверг сомнениям все, в чем я находила утешение и смысл, и мне было проще притвориться, что ошибся он, а не я. Но именно Страйк всегда попадал в цель, а я постоянно промахивалась. Именно он никогда не отступал от выбранного пути, не пасовал перед проблемами, не оглядывался назад и не искал обходные тропы. Пока я пряталась в свою миссию, как в кокон, и придумывала причины спасти его от себя, именно он по-настоящему спасал человеческие жизни.

«Почему ты думаешь, что нужна только слабым, одиноким, несчастным и сломленным?»

Тогда мне нечего было ему сказать, а сейчас бы я не задумываясь ответила: потому что под гнетом своих проблем они не замечали, насколько одинока, несчастна и сломлена я сама.

Но Саша это и так знал, слишком хорошо и слишком глубоко знал, видел меня насквозь, снаружи и изнутри: все самое интимное, сокровенное, мучительное, неприятное, все то, чем меньше всего хочется делиться с любимыми. Саша не брал в расчет мои страхи и упорно пытался склеить заново, вдохнуть веру в жизнь, сделать для меня то, что я привыкла делать для других. В какой-то момент мы поменялись местами, и оказавшись на другой стороне, я снова струсила, снова позволила надуманному страху управлять моими решениями и, прикрываясь благими намерениями, совершила очередную роковую ошибку.

Как бы абсурдно и безумно это ни звучало, но я ушла от Кравцова, потому что больше всего на свете боялась его потерять. Мой поступок можно приравнять к осознанному самоубийству, не сильно отличавшемуся от того, что сделал Вадим в день нашей с Сашей свадьбы. Вадик тоже сбежал, выбрав более быстрый и действенный способ, а я – медленное свободное падение.

Почему же все вышло именно так? Неправильно, несправедливо, неоправданно глупо и отчасти жестоко…

Почему, трижды одержав победу в битве за жизнь, сражение за любовь я проиграла с треском?

Почему сдалась ещё в самом начале?

Зачем раз за разом подсознательно искала причины сбежать, убедив себя в том, что уйду первой?

Почему не учла, что жизнь более сложна, опасна и непредсказуема, чем смерть?

Так много раздирающих душу в клочья вопросов, ответы на которые всплыли на поверхность только сейчас.

Я так долго и мучительно сражалась за жизнь, что в какой-то момент страх умереть трансформировался в боязнь самой жизни. Вероятность регресса пугала меня не так сильно, как подвешенное состояние, в котором я находилась уже очень много лет. Я боялась, что, когда страшный день наступит, Саше придётся пройти этот путь со мной. Но еще больше меня страшило то, что этот день наступит слишком поздно.

Слишком поздно для него.

Я хотела для Саши совершено другого будущего, не задумываясь о том, чего хочет он сам. Я возомнила, что имею право решать за него. Самое эгоистичное, нечестное и трусливое заблуждение, с которым сталкиваются многие, очень многие. Я встречала немало таких людей на своем пути. Татьяна, женщина из соседней палаты, моя любимая Адушка и Вадим – их горький опыт должен был стать для меня уроком, но я предпочла «скакать на собственных граблях».

Теперь мне предстоит все исправить, обнулить и начать новое сражение, но уже не за свою жизнь.

Если меня когда-нибудь спросят, что оказалось самым простым в моем плане, которого, по сути, не было, я, наверное, вспомню тот разговор с Варькой на кухне. Тогда у меня была цель, только цель и направление. Больше ничего. А потом началась хаотичная и болезненная трансформация, многое изменившая в моей привычной картине мира.

И знаете, что самое удивительное? За все это время я ни разу не вспомнила о своей болезни, неуверенности и навязчивых страхах, мешающих жить не «почти», а просто.

Просто жить.

Просто любить.

Просто быть счастливой.

Нет, я не излечилась в один день и не прекратила принимать лекарства, но делала это на автомате, переступая порог внутреннего отторжения и дурацких комплексов.

«Как только мы понимаем, кто наш злейший враг, все обретает совершенно иной смысл» …

Это так, но иногда чертовски сложно распознать истинное лицо своего врага, окопавшегося так глубоко внутри, и мы идем на поводу у своей слабости и трусости, ошибаясь снова и снова.