Почти не придуманные истории

В группе казаков, что собралась у брода, Дружинка рассмотрел отца, его голова была в запекшейся крови. Он бросился к нему:

– Жив! Жив! Дай голову перевяжу.

– А ты так к матери и не пошел. Я тебе.

Дружинка пригнулся от отцовского подзатыльника. Подошел дядька Неждан:

– Да ладно тебе Найден. Героический казак растет. Мне здорово помог и ничего не испугался. Но старших нужно слушать.

– Ладно, ладно, – пробормотал Найден с внутренней гордостью за сына, – а у меня руки опускались. Все думал, добежал ли до Кремля.

– Как твои руки опускались и поднимались, мы видали, – выкрикнул кто-то из казаков, – а потом басурмане в разные стороны разлетались.

Последние слова потонули в дружном молодецком хохоте. Отец обнял сына за плечи и они побрели домой, где разоренное жилище, в умелых и проворных руках матери и сестер Дружинки превращалось в уютный дом.

В это время вернулась разведка и доложила, что татары ушли далеко, несколько человек остались наблюдать за ними. Открыли ворота и народ потихоньку потянулся к своим домам. Женщины заголосили по убитым и по уничтоженному хозяйству. Около 100 домов пожгли и разломали татары. Но не прошли они вглубь нашей Родины.

Набег (по отчету Дедиловского воеводы)

На дворе стояла весна 7142 (1633) года. Снег уже сошел, солнце пригревало, но пахать еще не начинали. По дворам деловито готовились к весенним полевым работам. И вдруг на сторожевой башне Дедиловского кремля забил вестовой колокол. Народ встревожился: «Крымчаки что ли? Да вроде рано, они обычно позже приходят». Но делать нечего каждый знает что по этому сигналу надобно делать, у каждого по тревоге свое место имеется, которое он должен быстро занять. В кремль, из воинских людей, бегут только пушкари да затинщики, да всякие неслужилые люди вооруженные дубьем и каменьями, которые занимают оборону на стенах, тоже по особому расписанию. Женщины, старики и дети также укрываются в кремле, для этого там построены клети – летние домики. А в мирное время в кремле только на государевом дворе воевода со свитой и писцами живет, да в некоторых осадных дворах знатных людей живут сторожа.

Бабы быстро собирают детей и пожитки, казаки и стрельцы осматривают оружие, возводят поперек улиц заграждения против конницы, перекрывают дорогу на Тулу, что идет под стенами кремля заграждениями из бревен, а далее в Рогатках устанавливали рогатки, чтобы задержать прорвавшуюся кавалерию.

Но из кремля бегут гонцы останавливают баб и говорят, что воевода проводит учения на случай набега.

После того как подготовка к обороне закончена воевода лично осматривает боевые порядки казаков, стрельцов, пушкарей и т. д. Делает замечания, ругает сотников и десятников за допущенные промахи и недостатки. Все недовольно бурчат, мол, от таких важных дел оторвал, посевная на носу, но в душе понимают, прав воевода. На следующий день все пошло по старому, командиры кое-как устранили недостатки, сделали разнос своим подчиненным, ну и успокоились на этом.

Готовилась к выходу на сторожи очередная смена. Сторожевые казаки проверяли оружие и коней, готовили припасы, они должны были три месяца сидеть в небольших крепостях на путях вероятного появления крымчаков. Воевода обеспечивал конями и оружием полковых казаков, которые должны были постоянно станицами (разъездами) курсировать между крепостцами и наблюдать за местностью и если вдруг появлялись крымчаки, оповещать сторожевых казаков, а те в свою очередь должны были разослать гонцов с тревожной вестью по ближайшим городам. Дорога предстояла им далекая почитай верст 200.

Воевода Дружина Бешенцов старый вояка, но одного боевого опыта мало чтобы управлять целым уездом, оборона обороной, а тут и посевную организовать и сенокос, и налоги собрать, и к зиме подготовиться, и склоки и жалобы все разобрать, а то взяли моду, чуть что, так сразу царю челобитную пишут, он-то, конечно, разберется, но при случае, выскажет свое недовольство.

Пошла посевная, первый сенокос, отцвели на полях пшеница, рожь и гречиха, собрали ягоду, пошли огурцы. Жизнь течет медленно и плавно, как вода в равнинной реке. И вдруг где-то в середине июля прискакал подросток на взмыленной лошади. Он сбивчиво рассказал: «Там, за рекой, крымчаки, много, наш табун отогнали, дружков моих Миляя, Микитку и Нечая в полон угнали».

Воевода, посетовав, на сторожей, что пропустили крымчаков, велел в вестовой колокол бить. Услышав тот звон, все поняли, что пришла беда на их землю. Недосчитались тогда трех конских табунов и людей, что в поле были, многих в полон забрали. Быстро и споро готовился Дедилов к обороне, добрым словом все вспомнили воеводу, его весенние учения и разносы. К вечеру все было закончено, все были на своих боевых постах, на улицах не было видно ни животных, ни людей, только кое-где прогуливались взбалмошные куры.