Почти невинна

В потайной комнате без окон, увешанной шпалерами, собралось пять человек. В очаге не горел огонь: свет и тепло струились от факелов, воткнутых в стенные кольца. Один из присутствующих сбросил короткий плащ, надетый поверх пестрой туники, и потянулся к кувшину с медовой брагой посреди стола. Налив темный сладкий напиток в оловянную кружку, он стал жадно пить.

— Шарль не убедил меня, что мы больше выиграем от ее похищения, чем от смерти.

Он был старше остальных. Волосы и борода поседели, но серые глаза и черты лица обличали в нем истинного Борегара.

— Она дочь Изольды, — спокойно возразил Шарль д'Ориак.

— Мы это знаем, — нетерпеливо бросил Марк, третий из присутствующих.

— Я имел в виду, что она — истинная дочь Изольды, — не повышая голоса, пояснил Шарль. В душной комнате воцарилось недолгое молчание.

— Ты намекаешь, что она… — Говоривший осекся, стараясь найти нужные слова. — Что девчонку можно использовать, как ее мать?

— Изольда никогда не позволяла себя использовать, Марк, — резко возразил старик. — Она делала только то, что желала, и в большинстве случаев сама выбирала себе любовников.

— Но с Ланкастером…

— В истории с Ланкастером она стала жертвой предательства, — перебил Бертран де Борегар, брат Изольды, свято убежденный в том, что говорит чистейшую правду. — Мы отомстим ему и одновременно окажем услугу королю. Я считаю, что она должна умереть.

Шарль лихорадочно искал самые веские доводы в пользу своего плана. Правила вежливости и почтения к старшим требовали, чтобы он смирился и отказался от дальнейших возражений. Однажды он так и поступил, согласившись вынести спор на суд остальных родичей, но сейчас не мог сдаться без дальнейших попыток объяснить им свою точку зрения. С той самой минуты, как он увидел Магдалену у гостиницы в Кале, ее образ занимал его думы в дневные часы и тревожил по ночам. Он устроил покушение на ее жизнь, и если бы оно оказалось успешным, возможно, больше не думал бы об этих губах, глазах, бессознательной грации и высокомерии, тонкой фигурке, надменном голосе, том редчайшем и почти незаметном обаянии, исходившем от нее, женственном, чувственном очаровании, терзавшем воображение мужчин сценами бурной раскаленной похоти. Но она сумела уцелеть, и теперь он не мог вынести мысли о том, что это совершенное тело будет гнить в земле, забытое и никому не нужное, а его сладострастные мечты окончатся ничем, хотя его замысел позволит добиться многого и принесет немало пользы Борегарам.

— Дядюшка, — начал он, — считайте, что Изольда возродилась в своей дочери. Ее муж мертв. Она должна знать об этом, хотя пока что не в интересах ее отца открыто признать вдовой свою дочь. Как только мы вырвем ее из-под влияния Ланкастера, она перестанет быть тем звеном, которое связывает поместья де Брессе с Англией. Не знаю более сладостной мести, чем восстановить дочь Ланкастера против него же, возродив в ее образе живое подобие убитой им женщины.

— Значит, ты продолжаешь настаивать… — Бертран откинулся на спинку стула, задумчиво гладя бороду. В глазах блеснула расчетливая искорка, несколько ободрившая Шарля. — И что ты сделаешь с ней, когда похитишь?

— Как что? Женюсь, разумеется, — смело объявил Шарль. — Свяжу двойными кровными узами с нашей семьей, а потом использую для наших целей. Думаю, она обладает всеми качествами матери и, если научится применять их, во многом превзойдет Изольду.

— Похоже, девушка околдовала тебя, Шарль, — с легкой улыбкой заметил Бертран. — Ты так упорно отстаиваешь свой план, потому что мечтаешь затащить ее в постель?

— Не только, — возразил племянник. — Хотя признаюсь, что безумно вожделею ее. Но это — вопрос второстепенный по сравнению с тем, чего мы можем добиться, окажись она в нашей власти.

— Признаюсь, есть невыразимое наслаждение в том, чтобы осуществить столь остроумную месть в отношении Ланкастера. Вернуть в наши объятия дитя Изольды и превратить в оружие, которое расстроит его планы.

— А может, и станет причиной гибели собственного отца, — впервые за все это время заговорил Жерар де Борегар.

— Да, то есть выполнит ту миссию, которая не удалась ее матери.

Глаза Бертрана, до сих пор слабо мерцающие, хищно блеснули.

— Правда, пока я не знаю, как она этого добьется, ибо нельзя же употреблять те методы, которыми ее мать завлекла принца. Пусть Ланкастера нельзя назвать человеком совестливым, вряд ли он опустится до инцеста.

Все рассмеялись, и атмосфера в комнате сразу стала менее напряженной. Братья дружно вытянули ноги и взялись за чаши с медом. Шарль д'Ориак понял, что выиграл битву.

— А если дама окажется несговорчивой… — протянул Жерар. — Как мы добьемся ее согласия?

— О, на это всегда есть средства и способы, — заверил Бертран, пожав плечами. — Не вижу тут никаких трудностей.

— И не только тут. Вообще, — добавил Шарль. — Пожалуй, отправлюсь-ка я в Пикардию немедленно. Нужно же поздравить нашу родственницу с возвращением во Францию, тем более что сейчас между нашими странами заключено перемирие. Согласитесь, что это вполне естественное намерение.