Почти нормальная семья

Время останавливается, пространство не имеет значения. Мы соединяемся в вечности – моя доченька и я. Медленно наклонившись ко мне, она шепчет мне на ухо:

– Правда, я выбрала хорошего адвоката?

Когда Стелла отодвигается от меня, я вижу в ее глазах свое отражение. Она поворачивается к отцу.

Адам выглядит раздавленным. Словно что-то важное в нем сломалось.

Слишком часто я его предавала. Если Адам узнает обо мне и Микаэле… Это невозможно будет исправить.

Микаэль снова улыбается мне. Я поворачиваюсь к Стелле.

– Спасибо, – шепчет она папе.

Адам плачет, как ребенок. Не скрываясь и не пытаясь сдерживать слезы, без малейшего стеснения.

Стелла протягивает руку, чтобы прикоснуться к нему. Адам следит взглядом за движением ее пальцев, которые прикасаются к его коже. Тонкие волосинки у него на руке поднимаются дыбом.

– А теперь у тебя на сердце хорошо? – спрашивает Стелла.

Эпилог

Позвонив в квартиру Криса и приложив ухо к двери, я снова сбежала вниз по лестнице. Сев на велосипед, я бессмысленно крутилась по кварталу, пытаясь собраться с мыслями. Действительно ли Линда Лукинд преследовала меня, или мне все это почудилось? Может быть, я схожу с ума?

Я всегда была не такой, как все, и никогда не узнавала себя в других. А что, если все это время я шла к этому – к психозу, для которого требовался лишь толчок, чтобы расцвести буйным цветом?

Сделав несколько кругов, я поставила велосипед у гимназии и села на скамейку. Ноги у меня тряслись, кровь стучала в висках. Я не могла уехать домой, бросив Амину в беде.

В сотый раз я перечитала ее сообщение.

Все ок. Сплю. Увидимся завтра.<3

Сердечко в конце я могла допустить. Но ок? Точки в эсэмэске? Нет, не верю. Нетерпеливо пролистав километры сообщений, которые мы посылали друг другу, я убедилась, что Амина никогда не ставит точку в конце. Эту эсэмэску писала не она.

Должно быть, это Крис. Он не отвечает на мои звонки и эсэмэски. А что, если Линда Лукинд все же рассказала правду? Вдруг Крис держит Амину взаперти? Или еще того похуже…

Я нервно ходила туда-сюда по улице, заглядывала в школьный двор, поднималась к дорожной развязке и возвращалась обратно. Пробравшись вдоль живой изгороди, я снова оказалась рядом с домом, где жил Крис. Я стояла и смотрела на его окна, пока не заметила какую-то тень в окне соседней квартиры, после чего поспешила обратно к школе. Как только я останавливалась, садилась или прислонялась к дереву, по всему телу бежали мурашки – словно крошечные лапки семенили по коже, и меня начинало трясти, тогда я снова вскакивала, чтобы куда-то идти.

Когда я стояла на повороте между школьным двором и детской площадкой, в пятидесяти метрах от дома, где жил Крис, тишину неожиданно нарушил стук шагов – словно сдавленные крики, впечатанные в асфальт. Она бежала посередине улицы. Джемпер соскользнул с одного плеча, волосы разметались. Взгляд был воинственный. На гандбольном поле ее сравнивали с питбулем.

– Амина! – крикнула я.

Тяжело дыша, она оглянулась через плечо, и ее губы сложились в беззвучный крик ужаса.

В эту минуту из-за угла у нее за спиной показался Крис. Одну руку он прижимал к лицу, другой размахивал, как бегун на стометровке.

– Беги! – крикнула мне Амина.

Но мои ноги словно приросли к асфальту. Амина вскоре поравнялась со мной, и я увидела, как перекосилось ее лицо.

– Беги!

Куда – вот вопрос, а Крис был уже рядом.

Обернувшись, я увидела нож. Крошечное движение рукой – и лезвие сверкнуло в свете уличных фонарей.

– Сюда! – крикнула я и увлекла за собой Амину.

Обогнув живую изгородь, мы укрылись в темноте на детской площадке. Гравий шуршал у нас под ногами. Амина дрожала и тяжело дышала, хватая ртом воздух. От нее пахло пóтом и страхом и еще чем-то острым. Перцем?

– Что случилось, черт подери?

Амина не ответила. Взгляд у нее был совершенно безумный. Схватив ее за запястье, я заставила ее повернуться ко мне:

– Что он с тобой сделал?

Она открыла рот – губы у нее дрожали.

– Прости, – сказала она. – Я нарушила… уговор.

– Что он сделал с тобой, Амина?

– Он… он…

Шаги приближались. Через пару секунд мы окажемся лицом к лицу с Крисом.

– Он изнасиловал меня.

Слова Амины были как удар в живот.

– Изнасиловал?

В следующее мгновение Крис обогнул угол и оказался перед нами. Затормозив на гравии, он остановился и замер, прикрывая рукою глаз.

Я отступила. Два быстрых шага назад. Руку Амины я выпустила, но была уверена, что подруга последует за мной.

Тело напряглось до предела. Но страха не было – вместо этого каждая клеточка моего тела исполнилась яростью. Я ненавидела его. Я ненавидела Криса Ольсена до такой степени, что меня разрывало на части.

Сколько раз мне приходилось вновь и вновь мысленно переживать собственное изнасилование: я не могу набрать воздуха в легкие и задыхаюсь, тяжесть наваливается на мое тело – и жгучая боль, когда он проникает в меня… Он отнял у меня право на неприкосновенность.

Как я могла допустить, чтобы с Аминой произошло то же самое? Почему я не послушалась Линды?