Почти нормальная семья

Теперь я знаю, что так оно и есть.

47

Когда я была маленькой, папа был моим героем. Сильнее Пеппи, умнее Супермена, отважнее Рони.

Однажды в детском саду Шапка-Ниссе стал смеяться над моим папой. Мы называли его Шапка-Ниссе, потому что он круглый год ходил в шапке. Он громко объяснил всем, как это странно – что у меня папа пастор.

Я толкнула Шапку-Ниссе так, что он упал спиной назад и разбил себе голову о полку. Папа ругал меня, когда услышал об этом. Разумеется, никто не рассказал ему, из-за чего вышла ссора, – а только то, что у меня был приступ ярости и я так толкнула мальчика, что его пришлось везти в больницу. Я тоже ничего не рассказала.

Я всегда надеялась, что папа все поймет сам. Мне было так важно, чтобы ничего не нужно было объяснять. Возможно, у меня какой-то дефект, другие относятся к этому не так, но мне всегда казалось позорным, когда меня призывают к ответственности за то, какая я есть.

Каждый раз, когда папа не понимал меня, я испытывала разочарование и мы все больше отдалялись друг от друга.

По иронии судьбы именно те качества, которые я унаследовала от папы, раздражали его сильнее всего.

Вот задачка прямо для тебя, Ширин!

Психологи любили нашу семью. Пастор, адвокат и ребенок с девиантным поведением. Мы могли бы стать прекрасным примером в их учебниках.

Однажды в гимназии Бим, наша классная, наорала на весь класс за то, что у нас слишком много точек зрения. «Так типично для вашего поколения! – кричала она. – У вас обо всем есть масса мнений!»

Подозреваю, что куда проще было раньше, когда молодежь молчала в тряпочку и слушалась. Я такой никогда не была и никогда не стану. Думаю, не имеет значения, на какое время выпала моя молодость – на восьмидесятые годы или на нынешние.

Когда я вспоминаю все эти бесчисленные встречи на отделении детской психиатрии, то понимаю, что некоторые любители покопаться в чужих мозгах испытывали своего рода самодовольное злорадство. Должно быть, им доставляло особое удовольствие заглянуть в жизнь внешне вполне успешной семьи – мамаша-адвокат, которая иногда появляется в телевизоре, и пастор, боже мой, пастор! Подумать только – засунуть нос в самые грязные уголки нашей безупречной жизни. Возможно, именно этого им не хватало, чтобы вынести собственное убогое существование в задрипанной психиатрической клинике.

А вот интересно, как Ширин? Она выглядит не так, как те, – она не такая, какими я помню их.

Было время, когда я сама мечтала стать психологом. Мне кажется, я вижу людей насквозь и понимаю то, в чем они сами не отдают себе отчета. Я хорошо разбираюсь в людях. Если до конца честно, то не только я так думаю – люди мне не раз это говорили. Ко мне обращались со всевозможными проблемами – семейные неурядицы, вялый, нерешительный бойфренд. Я знаю людей, умею их анализировать.

В девятом классе мы ходили на день открытых дверей в гимназии «Катте», «Спюкен» и «Польхем». Других я для себя не рассматривала.

В «Катте» перед нами выступали двое парней с зализанными назад волосами и застегнутыми доверху рубашками, которые рассказывали о направлении «обществоведение». Когда я сказала, что мечтаю стать психологом, они расхохотались.

– Ты знаешь, что поступить на психологию практически невозможно?

Это был удар прямо в лицо.

На следующей неделе специалист по профориентации подтвердила, что для поступления на психологию надо иметь высший балл по всем предметам. Во всех университетах это одно из самых популярных отделений. Может быть, мне стать «специалистом по персоналу»? Это типа почти то же самое.

Наверное, именно тогда я решила задвинуть учебу в гимназии. Поняла, что игра не стоит свеч.

Сколько народу среди моих знакомых потратили три года, вкалывая, как рабы на галерах, чтобы на выходе получить самые заурядные оценки. Они отказались на это время от социальной жизни, некоторые даже стали принимать таблетки или резали себе руки из-за тройки по английскому. А толку-то? Чтобы потом весь день сидеть за столом в офисе?

Бим-то соображала лучше, чем можно было подумать. В личной беседе она сказала моему папе, что я легко могла бы получить пятерки и четверки по большинству предметов. Если бы только захотела.

Она попала в точку. Я не хотела.

Я предпочитала вечеринку под открытым небом в баре «25+» задаче по практическому маркетингу. Поездка в Копенгаген с подружками была для меня важнее, чем национальный экзамен по математике. Вместо контрольной по истории я сидела в «Эспрессо-хаус» и целовалась с таким пылом, словно от этого зависела вся моя жизнь.

Это был осознанный выбор.

На третьем курсе, когда пошли разговоры о выпускных экзаменах и нас пригласили на день открытых дверей в университет, я была полностью поглощена планированием своей поездки в Азию. Лунд и Швеция надоели мне страшно. Я с наслаждением смотрела на «Ютубе» клипы из Малайзии и Индонезии, и вскоре эта поездка стала главной целью моей жизни. Меня влекли приключения, долгие ночи, новые встречи, вечеринки и райская природа.