Почти последняя любовь

Солнце дремало в винном бокале,

В кресле котенок тихо сопел.

Древние звезды мы зажигали,

Пока петух рассвет не пропел.

Сонно шепталась луна в коридоре,

Долго искала летучую мышь.

Снова пропел петух на заборе,

Горло смочив водою из крыш.

Кончилась ночь, словно не было песен.

После бокала солнце свежо.

Мир удивительно, призрачно весел.

Просто не верится как хорошо!..

…Любовь еще спала. В кокетливой ночной рубашке. Она знала, что скоро утро. Она знала, что ей пора…

С вечера были готовы бусы и платье. Ей сегодня нужно быть красивой. Она с утра пойдет к нему, прямо на работу. Без стука зайдет в просторный стерильный кабинет, в котором ненавязчиво пахнет хлоркой, попросит снять белый халат и поразит его в самое сердце.

А может, все произойдет иначе? Он будет удивлен, улыбаясь узкими губами… Или его уже ничем нельзя удивить? Он спросит: «Мы с вами встречались?». И сам поймет, что да… Много раз…

Любовь нельзя выгнать. Она может больше не вернуться. Ее нельзя игнорировать. Она может смертельно обидеться. Ее нельзя задушить. Она пройдет сквозь пальцы и обретет еще большую силу… Поэтому молча снял белый халат. Он знал, что без вариантов. Любовь увидела шрамы… А потом дотронулась к живому сердцу рукой…

Огляделась по сторонам. Все, как и было. Так же тепло и чисто. Те же дипломы, патенты, награды на стенах. Так же тихо работает компьютер, на той же странице, тот же доклад… А на улице тот же день и год. И такие же одинокие лужицы снега на черной онемевшей земле. Только Он теперь другой. С любовью в сердце…

Она неслышно пошла дальше. К ней… Пару остановок подъехала на трамвае. Ей уступили место. Бабушка, с голубыми волосами, многозначительно кивнула… Наверное, узнала.

Любовь открыла дверь своим ключом. Сняла туфли. Чуть промокли ноги. Посмотрела на мобильный – 100 непринятых звонков. Заглянула на кухню. Удивительно, она готовит завтрак. Омлет с помидорами. Они внимательно посмотрели друг на друга… И Любовь увидела, что она уже в ней живет. Притом давно…

Пахло мартом… Подтаявший, как мороженое, снег, крики еще не совсем воспитанных птиц, мамы с драгоценными колясками… Любовь шла по улице и танцевала. На нее смотрели с осуждением. Ее обходили стороной и называли сумасшедшей. А она заглядывала всем в глаза, пытаясь прикоснуться. Раздраженный мужчина с затравленным взглядом ее оттолкнул, а подросток выпустил кривое кольцо дыма в лицо. Она протянула руки к малышу – он ее осторожно потрогал. Одним неловким пальчиком. Она погладила кошачью спинку, и та замурлыкала. Она дотронулась к яблоне, и показался кончик сморщенного листка…

…Он и Она еще не знали друг о друге…

* * *

Бледный снег после тысячной стирки.

Смотришь в лужу – а там фонари.

И сидят на деревьях, как бирки,

Еще с прошлой зимы снегири.

Слабый снег, он, наверное, болен.

Сверху небо как будто кисель.

И один в этом мире доволен

Молодой и влюбленный апрель.

Сладкий снег, как на палочке вата.

Ходит ветер, немного хромой.

Снег прощается, он до заката,

Он сегодня прольется водой…

…Он смотрел в окно на больничный парк. Руки, сцепленные за спиной, напряженно думали. Серый день… Серый костюм… Красная звезда сегодня не показывалась.

Приоткрылась дверь.

«Можно войти?» – спросил Вечер. Он кивнул.

«Может, поедем домой? Поздно уже».

Домой не хотелось, и Вечер тихо вышел через окно, нахлобучив на глаза широкополую, чуть старомодную шляпу…

В парке зажглись фонари. Стало уютно. На лавочках смеялись, утирали слезы, обнимали друг друга люди. Он посмотрел вверх. Небо стояло уже не на коленях, а в полный рост.

– Ну что, – спросил Он. – Весна?

Небо пожало плечами и кивнуло влево.

* * *

Тихо плача, журавли летели,

Занемели перья-рукава.

Снились им уютные постели

И высокая, с горчинкой, трава.

Он стоял под криком журавлиным.

Солнце падало, и первый дождь ходил.

Он стоял один под шатким клином

И ей в мыслях что-то говорил…

…Она возвращалась домой с работы. Холодно… Поспешила надеть туфли… А под пальто летнее платье. Она шла, кутаясь в иранский платок. Домой не хотелось…