Почти реальные чувства

— Для меня есть. Потому что считаю, что из тебя получился бы великолепный отец и муж. Если ты победишь страхи и позволишь себе познать любовь, из тебя выйдет отличный семейный человек.

Ухватив его за загривок, Кэл пристально вгляделась ему в глаза.

— Поверь, я хорошо тебя знаю. Ты отличный друг и станешь замечательным мужем. Тебе нужно побольше узнать о своем заболевании, но, даже если оно и неизлечимо, у тебя все равно есть шанс на счастье. Усыновление, суррогатная…

— Хватит! — не выдержав, рявкнул Куин. — У меня все замечательно, и моя жизнь меня полностью устраивает.

— Не ври. Ты еще можешь жить полноценно.

— Рыжая, не вздумай меня жалеть.

— Это так называемое бесплодие всего лишь очередная отговорка, чтобы ни к кому не привязываться.

— Думай что хочешь. Разговор окончен.

— Нет.

— Тогда давай поговорим о Картрете и вашем браке.

— Ни за что.

— Почему ты просто…

Кэл поднялась, и задремавший у нее на руках малыш открыл глаза.

— Куин, не надо.

— А почему тебе можно лезть мне в душу, а мне к тебе нельзя? Ты мне не доверяешь?

Черт, почему же ему так важно узнать всю правду о ней с Картером?

Насколько же проще спать с женщинами, до которых ему нет дела… И как неприятно сознавать, что она готова доверить ему тело, но не прошлое…

От таких разговоров, да, собственно, от любых разговоров с Кэл в последнее время, Куину сразу начинало казаться, что он стоит на краю десятиметрового обрыва, отчаянно пытаясь удержать равновесие. Слишком уж стремительно все происходит. Он женился на лучшей подруге и теперь не просто живет с ней, но и занимается сексом. Но их брак скоро кончится, а вместе с ним, видимо, и секс. А дружба?

Сможет ли он общаться с этой женщиной, забыв о сногсшибательном сексе, что у них был? Или три веснушки на внутренней стороне изящного бедра так и будут стоять у него перед глазами, а эхо хриплых стонов заглушит все ее слова?

— Кофе.

Почувствовав его взгляд, Кэл спрятала голову под подушку, а потом неохотно перекатилась на бок, позволяя полюбоваться россыпью веснушек, что он так любил, а сама она терпеть не могла.

— Где мой кофе? — спросила она недовольно, и Куин, не выдержав, рассмеялся.

— Доброе утро, Рыжая, — улыбнулся он и погладил ее пониже спины. — Хорошо спала?

— Нет. Ты же сам мне всю ночь спать не давал.

— Помниться, последний раз ты сама меня разбудила. — Он осторожно поправил рыжую прядку.

Тихонько застонав, Кэл снова спряталась под подушку. Рядом с Куином она становилась дикой и необузданной и с радостью следовала за ним по пути наслаждений, лишь здесь отводя ему главенствующую роль. Во всем остальном они были полностью равны.

Куин никогда не допытывался, где она и чем занята, а когда она сама хотела ему что-то рассказать, внимательно слушал, даже не пытаясь поставить под сомнение ее слова. Не устраивая ненужных разборок, он спокойно принял ее желание вносить свой вклад в содержание лодки, а купленные ею пестрые подушки заметил лишь через три дня. Он говорил, что ему нравятся все ее наряды, но при этом еще больше любил любоваться ею в костюме Евы.

С ним оказалось невероятно легко жить, да это и неудивительно. Им всегда было легко друг с другом.

— Так странно… Как по-твоему, когда все это перестанет быть странным?

— Что именно?

— Мы обнаженные. Вместе. Друзья голышом не обнимаются.

— А мы обнимаемся. Не стоит слишком много думать. В спальне мы любовники, а за ее пределами друзья.

Все просто, и не стоит ничего усложнять.

Кэл зевнула и потянулась, а Куин легонько провел пальцем по ее татуировке.

— «Летает на собственных крыльях». Почему именно эта фраза?

Потому что это декларация ее независимости. Но, как и многое другое, она не знала, как объяснить.

— Когда ты ее набила?

— Примерно через год после смерти Тоби.

Здорово, она наконец-то сумела произнести его имя вслух. Наверное, можно считать это прогрессом.

— А ты так до сих пор и боишься иголок?

— Не боюсь, просто не вижу смысла.

— Ну конечно. Я же была рядом, когда ты первый раз пытался сделать татуировку. Стоило мастеру усесться рядом и взяться за машинку, ты выключился. Признавайся, что трусишь, зайчишка.

Но Куин не повелся.

— Почему именно эти слова, Рыж?

Ну как можно быть таким упрямым?

— У меня и другая есть.

— Ты уходишь от ответа, но я не стану настаивать. Пока что. Но рано или поздно я все узнаю. И скорее рано, чем поздно… Но сейчас можно поговорить и о второй. Где она? Я-то думал, что уже полностью тебя изучил.

Стащив с нее простыню, Куин пробежался взглядом по груди, плоскому животику… Кэл невольно поежилась под этим пристальным осмотром.

— Здесь. — Она протянула ему ножку, на своде стопы которой красовалось крошечное перышко.

Куин аккуратно ухватил ее ступню, изучая картинку.

— Это в память о твоей матери, — объявил он секунду спустя. — Она всегда подбирала перья.

Надо же, он помнит…

— Она говорила, что это послания ангелов. И теперь я тоже начала их подбирать.

— Часто находишь?