Почти родные

Андрей молчит. Тяжело дышит и водит носом по моей шее, целует в губы. Нежно, сладко. Мурашки бегут по коже. Я опять чувствую его эрекцию, как он заводится. Начинаю ерзать, обнимаю за плечи, вжимаюсь промежностью в каменный член.

— Ну нет, — хмыкает Андрей, прерывая поцелуй. — Сказал же, что больше не трону тебя сегодня. Особенно после этого пятна. У тебя есть знакомый гинеколог? Или давай в интернете посмотрим. Я не сдержался в конце. Теперь переживаю за тебя.

От этих слов тепло разливается по телу. Обычно Андрей говорил, что на дух меня не переносит, а сейчас переживает.

— Хорошо. Но тогда ты рассказываешь, как получил синяки и порез. Только правдивую версию, — выдвигаю ультиматум.

— Ладно, — неожиданно быстро соглашается Андрей. — Одевайся.

Я в замешательстве.

— Настолько за меня переживаешь?

— Очень. Это привито с детства, на подкорке мозга у меня. Ты была маленькая ходячая катастрофа. Иногда кажется, мы все только и делали, что скакали вокруг тебя, а ты шкодничала и думала, как бы поскорее уйти из жизни.

Не припомню ничего такого.

— Отсюда и тонны раздражения. Ты же постоянно меня подставляла. Очень раскаиваюсь, что не утопил тебя в том пруду, куда ты свалилась, — иронизирует Андрей.

Однажды в парке я засмотрелась на уточек, а Андрей тащил к родителям. Просил не лезть к воде, не подходить к краю, но я назло ему подошла. Деревяшка, на которой стояла, оказалась ветхой. Я провалилась в воду. Хорошо, что Ковалёв умел плавать и не боялся глубины, а так бы мой жизненный путь уже тогда закончился. Правда Андрею все равно влетело, потому что я сказала, будто это он толкнул меня. Мы тогда полгода не разговаривали — он сильно обиделся.

— Извини, в детстве я и правда не давала тебе спуску. Ты часто за меня огребал. Без причины.

— Не часто, а постоянно. И сейчас, чувствую, тоже, — вздыхает Андрей. — Вот за что мне это, скажи? — В его голосе нет даже намека на раздражение.

— Может, я родилась, чтобы доставать тебя? — заявляю с победоносной улыбкой. — А ты — чтобы отвечать мне. Согласись, в прошлый раз, когда на дне рождения бабушки ты отыгрался за годы своих мук, расплата была достойной. Было очень стыдно и обидно, когда ты показал видео, как я испортила праздничный торт, и выставил все в ужасном свете. Это было жестоко.

— Ты заслужила, маленькая кровопийца. Я ни капли не жалею, потому что в тот момент, когда ты выбежала в зал и сказала, что это сделал я, либо показал бы то видео, либо убил бы тебя к чертовой матери.

Сейчас смешно об этом вспоминать, а тогда было очень переживательно.

— Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что теперь мы по одну сторону баррикад? Ничего плохого я делать не собираюсь. — Утыкаюсь Андрею в грудь, слушая мерный стук его сердца.

— Взаимно, Яна.

Касаюсь губами ключицы и веду выше. В моих действиях нет никакого сексуального подтекста. Мне просто очень нравится целоваться с Андреем. Солгу, если скажу, что не думала об этом с самого детства. Однажды увидела, как он целуется с одной из своих девчонок, и после этого испытывала лишь одно желание — вырвать пигалице губы. Когда ревность и эмоции утихли, я представляла себя на месте той девочки. Наверное, и впрямь была зациклена на своем брате и страдала от того, что меня интересует близкий человек. Другого объяснения, почему так тянет к Ковалёву, нет. Как и тому, что между нами происходит. Но если Андрей сдался и отвечает, значит, его тоже сильно влечет ко мне?

Какое-то время мы проводим в объятиях друг друга, а потом едем в ближайшую больницу — на осмотр к гинекологу. Все так же тянет низ живота. В целом я чувствую себя хорошо, но не хочу, чтобы Андрей и дальше волновался, будто с моим здоровьем что-то не так.

Врач при Ковалёве подтверждает, что причин для тревоги нет, это такая физиология. Возможно, будет кровить и при следующем половом акте, так как девственная плева была очень плотной.

Андрей еще что-то спрашивает, но я не слушаю: звонит мама. Отхожу в сторону и нажимаю зеленую кнопку, заверяю, что у нас все отлично, и возвращаюсь к Андрею. Оплатив прием, мы идем к моей машине, сегодня Ковалёв за рулем. Он не торопится трогаться с места. Долго смотрит перед собой и лишь потом поворачивается:

— В аптеку заглянем. Врач прописал тебе лекарства, заодно купим презервативы.

— Разве у тебя нет? А как же амплуа ловеласа?

— Только амплуа, — отзывается Андрей, заводя двигатель.

— А твои синяки и порез?

— В следующий раз обсудим, — отвечает он таким тоном, что я не решаюсь спрашивать что-то еще по этому поводу.

— Тогда ты нарушил свое обещание. Настаивать не буду. Но за это я хочу с тобой фотосессию. Давно без ума от твоих губ. Тайно не сделала ни одной фотографии, хотя могла, пока ты валялся с температурой.

Андрей после паузы переспрашивает:

— Фотосессию?

— Да, — уверенно киваю я.

— Ладно, будет тебе фотосессия.

Звучит как дань вежливости, но я улавливаю за этим подтекст.

— И ты тоже мне будешь кое-что должна. Пару тренировок.

— Так нечестно! Вообще, это ты не выполнил обещание…

Андрей смотрит с наглой улыбкой, мол, никто тебе ничего не обещал.