Почти серьезно...

У английского писателя — фантаста Эрика Френка Рассела есть рассказ «Немного смазки». Два раза посылали люди Земли в далекую галактику космические корабли. Без малого четыре года должны были они пролететь, чтобы вернуться на Землю. И оба корабля не вернулись. Люди не выдерживали психической нагрузки. Не выдерживали длительного шума двигателей, одиночества. Начинались ссоры, кончавшиеся убийством или депрессиями. После гибели второго корабля был послан третий, который, выполнив задание, летит к Земле. Перед самым приземлением командир корабля подводит итоги полета и мысленно оценивает людей, с которыми летел. В полет были придирчиво отобраны лучшие из лучших ученых, но один из отобранных оказался недотепой. Этот чудак потешал команду своими шутовскими выходками. Как могли взять на борт корабля такого человека, да еще в качестве психолога — ученого? Он ухитрился за четыре года семь раз отметить свой день рождения. Это были вечера, когда он устраивал космонавтам целые представления. Играл не несколИ только, когда космический корабль приземлился, командир узнал, что в качестве ученого — психолога в полет послали известного циркового клоуна. Просто во время полета никто из экипажа его не узнал, ибо раньше его видели только в цирке, где он выступал в гриме. Клоуна послали для того, чтобы он был как бы «смазкой» напряженным до предела и почти обезумевшим в полете людям. И только благодаря этой смазке экипаж выдержал трудности полета, перенес все невзгоды и благополучно вернулся на Землю.

Рассказ кончается тем, что командир корабля смотрел невидящим взглядом в небо и на обелиски космических кораблей. А внутренним взором он увидел как бы весь мир, видел его как гигантскую сцену, на которой каждый мужчина, женщина и ребенок играют прекрасную для всех роль. И, доведя до абсурда ненависть, себялюбие и рознь, над актерами царит, связывая их узами смеха, клоун.

Я получаю радость, когда слышу, как смеется зал. Я получаю радость, когда вижу улыбки детей и взрослых. Я получаю радость, когда после наших реприз раздаются аплодисменты. Обо всем этом я думаю, пока иду домой.

Двенадцать лет прошло со дня выхода первого издания этой книги. Все это время для меня было наполнено радостными и грустными событиями. Умерла мама, я провожал в последний путь своего учителя Карандаша. Долго болел мой партнер Михаил Шуйдин. Врачи пытались его спасти, но не удалось. Нередко Миша снится мне. Сейчас на манеже работают его дети — Вячеслав и Андрей. Они показывают те же репризы, с которыми выступали мы с Шуйдиным. Однажды я видел их в Рязани и все ловил себя на ощущении, что смотрю не чужую работу…

Больше я не выхожу на арену. Еще мог бы поработать, но, как сказал» Леонид Утесов, лучше уйти со сцены на три года раньше, чем на один день позже. Я постоянно живу в Москве, как часто мы об этом раньше мечтали, — пожить побольше дома среди близких, друзей.

Уйдя с манежа, я занимался режиссерской работой, а потом стал директором своего любимого цирка на Цветном бульваре.

Я — директор цирка. Сказать по правде, не ощущаю себя директором. Невольно вспоминаю многих директоров, с которыми приходилось иметь дело, пока работал на манеже. Николай Семенович Байкалов, директор цирка на Цветном бульваре. Вспоминаю, как я, назначенный на дежурство по цирку в праздничный день, сидел в его кабинете и перелистывал настольный календарь. Он был директор — профессионал. Я же до сих пор не могу всерьез почувствовать себя директором. Конечно, многое осваиваю: банковские документы, хозяйственные проблемы, кадровые, но в основном занимаюсь проблемами творческими. Мне легче, я это понимаю, чем многим моим коллегам, директорам других цирков. У меня есть директор — распорядитель Михаил Седов, отвечающий за всю организационную часть, и другие помощники.

День директора. Он не такой, как день клоуна. Другие заботы. Мне кажется, я мало изменился по характеру. Да, я — человек ленивый, что там скрывать. Но обязательный. Если кому — нибудь обещал, стараюсь выполнить.

В 1985 году прошло последнее представление на манеже цирка, с которым так много было связано в жизни. Телевидение сделало фильм «Прощай, старый цирк!». Это было удивительное представление. В качестве директора и, как кто — то уточнил из артистов, просто в качестве Юрия Никулина, я вышел на манеж, сказал несколько слов зрителям, обратился к ветеранам, к тем, кто несколько десятилетий проработал в нашем цирке. Колотилось сердце. Минут за двадцать до выхода на манеж я разволновался, ощутил нехватку воздуха, вышел на улицу, стоял на ступеньках цирка, кто — то предлагал лекарство, я отказался его принимать.

Как только вышел на манеж, все прошло. Я видел перед собой заполненный зал, а рядом были друзья, товарищи по работе — артисты, режиссеры, художники, билетеры, кассиры, столяр, плотник, портные, осветители, униформисты, уборщицы, дворники…