Почти смешная история и другие истории для кино, театра

— Что ж, ты на работу не будешь выходить, будешь сидеть там как на привязи? — ехидно спросила жена.

— На работу ходить придется. А вообще-то днем мы установим дежурство ребят из нашего хора!

— Вы говорите так, — появилась Тамара и тут же вмешалась в разговор, — словно папу новые жильцы пустили, нужен он им!

— Я их уговорю!

Соломатин поцеловал жену и решительно шагнул к выходу.

— Можешь не возвращаться. — Клавдия Петровна заплакала. — Видеть тебя не хочу!

— Клава, не расстраивайся, это ненадолго. Тинг придет! — И Соломатин исчез.

Лева все еще маячил под потолком, хотя теперь уже в этом не было ни малейшего смысла.

Ефрем Николаевич мрачно вышагивал по улице, не видя и не замечая ничего вокруг. Но услышал песню, и, пожалуй, это было единственное, что могло сейчас привлечь его внимание. В арке старого дома пристроились трое парней: один, обросший, патлатый, бренчал на гитаре, другой, в клетчатой кепке, притопывал в такт ногой, третий, солист, надрывно пел, вихляво изгибаясь тощим телом.

Соломатин остановился.

— Поешь бездарно! — оскорбил он солиста. — Слух у тебя, как у тетерева!

— Повтори! — угрожающе взревел солист.

— Поешь, как ржавая дверь! — охотно выполнил просьбу Соломатин.

Парень в клетчатой кепке схватил его за отвороты пиджака, но Ефрем Николаевич вырвался и как ни в чем не бывало завел ему руку за спину.

— Утихомирься, черт клетчатый! — И приказал солисту: — Дай-ка мне гитару!

Это было уже интересно. Солист протянул гитару и улыбнулся друзьям:

— Не бейте клоуна!

— Гитару довел, — сердито говорил Ефрем Николаевич, — царапаная вся… — Он повертел колки. — Настроить не можешь?… Отойди! Тут удобно стоять!

— Что тебе, места мало? — спросил солист.

— А ты мне не тыкай, капуста! — Соломатин провел рукой по струнам и прислонился к стене.

В ответ на оскорбление один из парней щелчком сбил с Соломатина кепку. Кепка упала на тротуар. Соломатин и не посмотрел. Он будто задумался о чем-то и запел. Он запел ту же песню, которую прежде хрипло орал солист. И тут свершилось чудо. Пусть маленькое, но все-таки чудо, которое всегда случается, когда в дело вступает талант. И парни поняли это, они слушали удивленно и с уважением, потому что настоящий талант нормальным людям всегда внушает уважение. Есть, конечно, люди, которым талант внушает страх или неприязнь, оттого что у них самих нет никакого таланта.

Соломатин пел и пел, забыв про все свои горести.

— Скинемся! — Солист достал из кармана полтинник и кинул в кепку.

— И у меня полтинничек, жалко, конечно, но надо! — Гитарист тоже пожертвовал крупной монетой.

— А у меня только двадцатничек! — присоединился «черт клетчатый».

Соломатин вернул гитару.

— Здорово у тебя получается! — не без снисходительности оценил солист.

— У вас! — поправил Соломатин.

— У вас! — уже дружески улыбнулся солист. Улыбка у него была приятная, совсем детская. Он нагнулся, чтобы взять из кепки деньги.

Но Соломатин опередил солиста.

— Не трогай, это мое! — Пересчитал монеты. — Я честно напел на рубль двадцать! — Сунул выручку в карман, напялил кепку и спокойно зашагал дальше.

Парни глядели ему вслед.

— Старик молоток! — пришел к выводу солист, и остальные согласились, что да, действительно молоток, а рубль двадцать жалко.

Внезапно полил дождь, который вечно имеет привычку начинаться внезапно. Соломатин заспешил, но оказался на остановке, опоздав на автобус буквально на несколько секунд.

Как вдруг рядом остановился «Москвич».

— Садитесь, Ефрем Николаевич!

Соломатин узнал учителя физкультуры; как говорится, из двух зол — ливень и физкультурник — выбрал меньшее.

— Такая незадача, Ефрем Николаевич, — плакался по дороге физрук, — аккомпаниаторша, которая на гимнастике, в декрет ушла…

— Вот вы зачем меня подвозите… — усмехнулся Соломатин.

— Два раза в неделю, — принялся уговаривать физкультурник. — Что вам стоит побренчать?

— Мне вот здесь! — Соломатин попросил остановиться.

— Это по трудовому соглашению, — физрук притормозил у входа во двор, — с завучем уже согласовано. Вот расписание! Разве вам деньги не нужны?

Соломатин взял расписание.

— Деньги всем нужны, к сожалению. — И вышел из машины. Преподаватель физкультуры поглядел ему вслед.

— Гад! — сказал он. — Гад, но умеет играть на рояле!

Пока ждали Тинга, искали Тинга, переживали из-за Тинга, сам Тинг, напрочь потерявший облик приличной домашней собаки, голодный, ободранный, грязный, тоскливо бродил по городу. Тинг искал, искал… музыку. Вот он услышал бодрые раскаты военного марша и тотчас заспешил им навстречу.

Во дворе, сверкая медными трубами, маршировал оркестр военно-морского училища. Музыканты, играя на ходу, ловко вышагивали нога в ногу, и только один, толстенький, все время сбивался с ритма.

Тинг огляделся — рояля нигде не было. Тинг присел где пришлось. Военно-морской оркестр маршировал — сначала слева направо, потом разворачивался и топал справа налево, потом снова слева направо, снова справа налево… Тинг вертел желтой башкой — справа налево, слева направо, справа налево… Голова у Тинга закружилась, Тинг поднялся, встряхнул головой, чтобы избавиться от кружения, и поплелся прочь.