Почти смешная история и другие истории для кино, театра

— Я ушел на стройку! — прокричал Мешков, которого раздражал пылесос.

— Дайте им получить прогрессивку! Входите, пожалуйста! — закричала Иллария, распахивая дверь, но Мешков уже действительно ушел.

В расстроенных чувствах, Иллария поплелась в буфет, и там ее увидел и весело окликнул Лазаренко:

— Возьмите сметану и подсаживайтесь!

Иллария поколебалась — подсаживаться к Лазаренко или нет, но он приветливо махал рукой, и Иллария, со стаканом сметаны и с булочкой, села к нему за столик. Лазаренко наклонился к ней и таинственно прошептал:

— Сметана сегодня неразбавленная. Ни молока не завезли, ни кефира, нечем разбавлять! Сидите тихо и не привлекайте внимания.

Иллария изумленно воззрилась на Лазаренко:

— А почему, собственно говоря, я должна…

— Тсс… — перебил Лазаренко и заговорщицки подмигнул. — Давайте говорить на посторонние темы, ну, например, кто вы по профессии?

— Делаю чертежи для технической книги. Удобно, работаю дома, распоряжаюсь своим временем сама. Но все же скажите, почему я должна…

Лазаренко опять не дал договорить:

— Ешьте сметану! Конечно, это великое дело — не ходить на работу точно к девяти… И все-таки нельзя себя так распускать, надо уметь собой владеть!

Иллария резко встала, явно намереваясь уйти, но Лазаренко схватил ее за руку и усадил:

— На меня нельзя обижаться, я абсолютно лысый!

Иллария улыбнулась против собственной воли.

— Вам надо развлечься, — продолжал Лазаренко, — пойдите, например, в парикмахерскую, посидите там пару часов в очереди, обсудите все мировые проблемы, выйдите оттуда красивой — и перестанете психовать.

— Да с чего вы взяли? — возмутилась Иллария.

Лазаренко перегнулся через стол, поманил Илларию пальцем и, смеясь одними глазами, сообщил:

— У вас одна босоножка застегнута, а другая нет, а главное, кофточка вообще надета наизнанку!

Иллария вспыхнула, не нашла что ответить и стала боязливо оглядываться по сторонам, теребя руками кофту.

— Выйдем вместе, — сказал Лазаренко, — я вас загорожу!

Почему-то парикмахерские строят теперь с большущими окнами, прохожие с интересом разглядывают клиентов или клиенток, и те чувствуют себя неловко под их насмешливыми взглядами.

Стеклянный куб парикмахерской Иллария приметила издалека.

Мастеров в парикмахерской было двое, оба были заняты, а очереди дожидалась только одна женщина лет тридцати с густо намазанными ресницами и с высокой тяжелой прической.

— Вы последняя? — спросила Иллария.

— Я же первая, я же крайняя, — оживилась женщина, заполучив собеседника, — сегодня народу нет, напротив в универмаге выбросили импортные кофточки.

— Значит, мне повезло, — сказала Иллария.

— Крым в этом году ужасно подорожал! — доверительно пожаловалась женщина. — Койка — рубль пятьдесят!

— А было?

— Рубль. Но мне очень надо в Крым — я безмужняя…

— Надеетесь там выйти замуж? — заинтересовалась Иллария.

— Что вы? — Женщина даже хлопнула Илларию по руке. — Серьеза на курортах не бывает. Так — пляжный перепляс. — И понизила голос: — Мне загар очень идет. На мой загар мужики на улице оборачиваются.

— Так он же быстро сходит!

— Мне мазь достали, два месяца держится, даже два с половиной. Только мыться надо без губки.

— Следующий! — позвал освободившийся мастер.

Женщина встала, оправила платье.

— А разве здесь нельзя загорать, у речки? — быстро спросила Иллария.

— Здесь я работаю, а не загораю! — И женщина с высокой прической заторопилась к парикмахеру готовиться к поездке в Крым.

Когда подошла очередь Илларии и она уселась в кресло, мастер поглядела на голову клиентки и вздохнула, потому что работа предстояла тяжелая:

— Голова у вас сильно запущенная, не волосы, а бурьян. Вы из провинции?

— Из Москвы, — смущенно созналась Иллария, — да и немолодая я.

— Немолодых нет, есть смирившиеся, — возразила парикмахерша. — В Москве теперь парики носят, а что… напялил — и никаких забот, и мужики тоже напяливают.

— Они-то зачем?

— Потому что наука против лысины бессильна, — разъяснила образованная парикмахерша. — Лысеют ведь по наследству. Так что будем с вами делать? Раз в неделю будем ходить на укладку? Или химическую? Потом сами будете накручиваться. Сумеете?

— Сумею, бигуди у меня есть.

— Накручиваться надо на пиво, лучше на «Жигулевское»…

— Потом от головы будет пахнуть пивом… — поморщилась Иллария.

— Хотите парик? Могу достать, маде ин Гонконг. На тонкой сетке, голова не потеет. Девяносто рублей.

— Делайте химическую! — вздохнула Иллария.

Некоторое время спустя Иллария взбиралась на крутой бугор, осторожно неся голову в новой прическе, а в руках держа пакет с молоком и две калорийные булочки.

— Ну что? — обернулась Таисия Павловна. — Очухалась? — вырвала из рук сестры пакет, ловко надкусила угол, сделала большой глоток, отломила, сунула в рот кусок булки. — Сегодня идет хорошо, кажется, я поймала свет на этих домишках, там на склоне в этом свете они как живые. — И снова повернулась к этюду.

Иллария оскорбленно поджала губы:

— Разве ты не заметила, что я изменилась?

— Нет, я вижу тебя слишком часто и поэтому не могу заметить, как ты меняешься.

— Я сделала прическу.