Почти свадебное путешествие

— Все хорошо. — Трой надеялся, что они быстро сумеют преодолеть неловкость и скованность, иначе он просто не вынесет этой светской беседы. Неужели они сейчас начнут обмениваться пустыми фразами насчет погоды, когда при одном взгляде на нее у него сердце рвется из груди? — А как ты?

— Замечательно. — Она тут же добавила: — У меня теперь есть своя квартира и работа. Осенью начинаю посещать занятия в университете. И собираюсь учить детей.

Трой заметил, как в ее глазах загорелся гордый огонек, когда она заговорила о своих планах. Он тоже гордился ею. Был горд и тем, что хотя бы косвенно помог ей обрести себя.

— А как твой отец к этому отнесся? — осторожно спросил он.

Горькая складка появилась возле ее рта.

— К сожалению, поначалу он воспринял это без особого энтузиазма. И это еще мягко сказано. — Она вздохнула. — Я ушла из дома в тот же день, когда вернулась, и до вчерашнего вечера мы даже не разговаривали. Мама дала ему мой адрес, и он пришел ко мне вчера. Хочет начать все сначала. Наконец-то он... признал меня.

Трой мысленно вернулся к своему визиту в дом сенатора и вспомнил, что в какой-то момент ему показалось, будто по бесстрастному лицу этого человека пробежала тень боли или чего-то еще в этом роде. Может, и сенатор все-таки человек? Ну, хотя бы наполовину.

— Он сказал мне, что ты приходил к нам домой, чтобы повидаться со мной, — продолжала тем временем Энди.

— Да, — подтвердил Трой, мысленно поблагодарив сенатора. Он припомнил, как выплеснул в лицу Уильяму Конрою все, что думал о нем. Может, то, что он рассказал Энди о его визите, — это своеобразный знак одобрения с его стороны? Признание за водителем грузовика права ухаживать за его дочерью? Неужели этот человек так сильно изменился?

Однако что в этом толку, если Энди по-прежнему ничего к нему не чувствует? Он до сих пор не уверен в ее отношении к себе.

Внезапно он подумал: а что, если сенатор рассказал Энди о том, что он ему наговорил? О том, как признался, что любит ее? Вдруг она уже знает?

— Что он рассказал тебе о нашей с ним встрече? — спросил он.

— Ничего, — смущенно ответила она. — Просто сказал, что ты хотел меня видеть.

Трой сам не понимал, испытывает ли облегчение или разочарование.

— Я... мне не совсем понятно, зачем ты приходил, — сказала Энди, — но я помню, что мы заключили сделку, когда в качестве залога отдала тебе бриллиантовые серьги. Я точно не знаю, сколько тебе должна. — Она порылась в сумочке и вытащила чековую книжку. — Скажи, сколько, и я...

— Я уже сказал и повторяю снова: мне не нужны твои деньги.

— Я... просто я подумала, что... — Энди засунула чековую книжку обратно в сумочку. — Я только... — Не закончив, она замолчала.

— Понимаю, ты хочешь забрать свои серьги. — Троя охватило отчаяние. Значит, вот почему она здесь. Он взял ключи и отпер один из ящиков своего стола, вытащив оттуда маленькую коробочку. — Вот, возьми. — Он резко оттолкнул от себя коробочку.

— Так ты за этим приходил ко мне? — Она указала на коробочку, в которой лежали ее серьги.

Трою хотелось солгать. Однако правда заключалась в том, что вернуть серьги он мог бы в любое время. Мог бы даже просто отправить их по почте на адрес ее отца.

Но он хотел вернуть их ей лично, потому что ему не терпелось увидеть ее. Он надеялся использовать серьги в качестве удобного предлога для встречи. Если бы оказалось, что она не разделяет его чувств, у него была бы возможность просто откланяться, не выставляя себя на посмешище.

Он и не собирался отрицать, что проявил трусость, избрав такой план действий. И что Шерри абсолютно права. Если он сейчас открыто не признается Энди в любви, то будет горько раскаиваться в этом всю оставшуюся жизнь.

— Нет, я не за этим приходил к тебе, — прямо ответил он.

— Тогда... зачем? — Она запихнула коробочку с серьгами в сумочку и теперь смотрела ему в глаза.

Он видел, как дергается у нее нижняя губа. Может, она тоже нервничает и чувствует себя не в своей тарелке?

Он встал и, обогнув письменный стол, подошел к ней и протянул руку. В ее глазах вспыхнуло удивление, но она послушно вложила свою руку в его и встала.

— Я приходил к тебе, Энди, потому что скучал по тебе. Мне не следовало отпускать тебя в тот день. Я и не хотел. Поэтому-то и вел себя как настоящий болван. Все это время без тебя я был самым несчастным человеком на свете.

Энди открыла рот от неожиданности. А Трой все продолжал говорить:

— Я лгал, когда согласился с тем, будто у наших отношений нет будущего, что мы испытываем друг к другу лишь влечение. — Он говорил быстро, боясь, что у него не хватит духа высказать все до конца, если он не выпалит все одним махом. Нервы у него были напряжены до предела. — Но больше всего я лгал, когда говорил, что никогда снова никого не полюблю.

— Лгал?

Голос ее звучал взволнованно и напряженно. В сердце Троя запела надежда.

— Да. — Он думал, что никогда не рискнет еще раз признаться кому-то в любви, и теперь удивлялся тому, насколько хорошо стало у него на душе. Легко и радостно. — Я люблю тебя, Энди. Я не хотел влюбляться. Я отчаянно сопротивлялся своей любви. Но я люблю тебя.