Почти врач

Ага, это мне мозги запах колбасы отключил. Потому что цианоз у этого Афанасия имеется. Так что кардиограф – вовсе не часть ИБД получается. Метнулся я за заветным ящичком мухой – лифт не только работает, но и не занят оказался.

Что кофе отменяется, понятно стало с первого отведения. Инфаркт. Трансмуральный. И, блин, желудочковые экстрасистолы, по две и даже по три подряд проскакивают. Хреново дело. Чуть не пропустили. Так ведь не болит же ничего! Вот сейчас еще раз спросил, специально – нигде. Так что если бы не слабый сосудик в носу, лопнувший от избытка давления – так до самой смерти и не заметили.

Где там моя заветная коробочка с наркотиками? А лидокаин есть у нас? А вы, Елена Александровна, так и будете смотреть на кардиограмму глазами изумленной первоклассницы, которая только что узнала, что эта байда – на целых десять лет? Давайте уже поработаем, что ли, раз мы сюда приехали.

Глава 5

– Первый раз в поле нашего внимания вы попали в мае прошлого года, – Суслов перевернул листик в открытой перед ним папке, что-то подчеркнул в нем карандашом. – Все награждения Гришина проверяются в ЦК, там обратили внимание.

Это он про автобус? Я посмотрел на главного идеолога Союза. Выглядел он сильно лучше Брежнева. Меньше морщин, живой взгляд из-под очков. Тонкие нервические губы слегка посинели, но мы же в ЦКБ, поди, он сюда не за аскорбинками приехал.

Я уже собирал вещи в пансионат в Сочи, когда в девятом часу вечера мне позвонил Антон Герасимович Викулов. Тот самый «бурильщик» из первого отдела ЦКБ, что брал с меня подписки и анализы на верность Коммунистической партии. Попросил срочно приехать, кое-что уточнить. Я, разумеется, на ночь глядя помчался в Кунцево. А там вместо уточнений меня досмотрели два коротко стриженных бугая в одинаковых костюмах, после чего провели в правительственный корпус на третий этаж. В палату Суслова.

– Затем вас проверяли в связи с открытием новой бактерии и планируемым выездом в капиталистическую страну на конференцию.

– Она не новая, – негромко произнес я.

– Не важно, – отмахнулся Михаил Андреевич. – Это все мелкие детали, частности. Я тут вижу интересную картину, целую мозаику. Что у нас дальше? Труп майора госбезопасности в Пехорке. Вы не побоялись отказать людям Щелокова поменять показания. Да, да, я внимательно слежу за этим делом. Оно очень показательно.

– Чем же?

Суслов снял очки, протер их бархоткой.

– Врачи дают Леониду Ильичу не более года. Основные игроки начали свой забег к вершине советского Олимпа. Это, конечно, не стометровка, но и в марафон превратиться тоже не успеет. Думаю, следующей зимой все решится.

Я обалдело уставился на Суслова. Он точно со мной говорит? Даже оглянулся. Нет, в палате мы были одни.

– Вас удивляет моя откровенность, Панов?

Меня удивляло всё. Во-первых, то, что публичный образ начетчика и сухаря-идеолога вообще не бился с тем, что я видел. Очень умный, живой человек. Не сказать, чтобы сильно больной. Во-вторых, да, такие откровения с малознакомым собеседником… Это даже не удивляло – пугало.

– Наконец, ваши… хм… медицинские шашни с Галей Брежневой и ее любовником, – Суслов вернулся к моему тощему досье.

Я задумался. Все это напоминало разговор Мориарти с Шерлоком Холмсом. «Вы встали на моем пути четвертого января. Двадцать третьего вы снова причинили мне беспокойство. В середине февраля вы уже серьезно потревожили меня…» Кстати, Суслов даже внешне походил на Мориарти. Такой же худощавый, с аскетичным лицом. Интересно, Михаил Андреевич читал Конан Дойля? Конечно, да, только вряд ли ассоциировал себя с умным, но излишне эмоциональным главой преступного мира.

– Тут вы уже серьезно залезли на поляну Комитета, – продолжал тем временем Суслов. – Вас изучили, признали скорее полезным, чем вредным. В результате состоялся ваш разговор с Чазовым и приглашение на работу в ЦКБ.

Интересно, а в КГБ узнали про мои орловские приключения? Или нет? Скорее всего нет, иначе я бы сейчас сидел перед Циневым, а не перед Сусловым.

– Я и вправду не понимаю причин такого откровенного разговора.

– Хорошо, я объясню, – «серый кардинал» партии сложил руки в замок, пощелкал суставами. – Любой человек во власти силен настолько, насколько сильна его личная агентурная сеть. Сейчас наступает переломный момент. Победитель – получает всё. Проигравшие… Их участь незавидна. Я один из тех, кто участвует в начавшемся забеге. И хочу дойти до финишной ленточки. Первым. Так понятно?

– Что же вам может помешать?

– О, многое. Интриги врагов, уголовные дела, но главный удар будет наноситься здесь, – Суслов похлопал рукой по больничной кровати. – Проще всего меня убить, отравив или залечив.

– В ЦКБ?!

– Кремлевка – это вотчина Комитета государственной безопасности и Андропова. Тут все главные врачи имеют комитетские звания, Чазов через день бывает у Юрия Владимировича с отчетом…

Суслов задумался. Я тоже не торопился прерывать это тягостное молчание.