Почтовая станция (СИ)

— Вот и познакомились, — я сказала тихо, но вредный старик услышал.

— И что ты стоишь, руки без дела? Почту получила? Садись разбирай что к чему. Чему тебя только учили в городе том? — смотритель махнул рукой, широким шагом вышел на улицу, хлопнул дверью.

— Нервные все какие, — я убрала со стола, помыла посуду, а крошки аккуратно смела на угол, позже вынесу в кормушку. Села за стол, рассыпала стопку конвертов. — Посмотрим что у нас тут.

Сортировать письма работа нехитрая. Названия мне ничего не говорили, но судя по получающимся кучкам не такая уж и забытая эта почтовая станция. Временами в ворохе обычных белых или бежевых конвертов попадались красные. Без адреса и отправителя.

— И чтобы это могло значить? — я постучала конвертом по столу, но открыть не решилась, подожду смотрителя пусть расскажет что с ними делать.

Пойду в деревню надо карту прикупить, а то не понимаю кому все эти письма? Да и на тот случай, если кто еще заблудится могла помочь. И чует мое сердце теперь мне почту разносить придется, так что надо знакомиться с местностью.

— Лаврей Асимович, а что это за письма такие ни получателя, ни отправителя? — стоило двери открыться тут же задала волнующий меня вопрос, еще и письмами помахала.

Смотритель замер в дверях, нахмурился, махнул рукой и пошел к низкой лавке у стены, на ней стояло ведро с вкуснейшей водой. Старик щедро зачерпнул деревянным ковшом воду и жадно пил. Я ждала. Наконец напившись, кинул:

— Выкинь.

— Да как это выкинь? Это же письма, значит, надо доставить адресату, вдруг что важное.

— Откедова ты такая взялася? — смотритель ухмыльнулся, вытер рукавом рот. — Вроде ж деревенская.

— А при чем тут это? — становилось обидно, в конце концов, выросла я далеко от этих мест. Деревенские традиции отличаются в зависимости от района. И ведь понимаю, что нет ничего страшного в том, что чего-то не знаю, а все равно неприятно. На мгновение захотелось махнуть рукой и заняться другими делами, но любопытство пока побеждало.

— Притом что это письма Великой Матери. Неужто маленькой не писала?

— Почему? Писала, только мы в храм относили, а там большая корзина для них стояла. Но у нас больше ленты на ветви в лесу повязывали.

— И как, сбывалось? Ответы приходили? — старик не скрывал издевки.

— Нет, — на сердце стало тоскливо, всплыла детская обида на Великую Матерь. Я тогда трижды в день письма-записки относила в храм, чтобы родители вернулись живыми. В лес бегала ленты повязывала на дубах (мама целительницей была, а это дерево им благоволит) и на рябины (отец воин, это его дерево). Не помогло. Погибли родители, оставили сироткой.

— Потому и выбрось.

— Нельзя же выбрасывать предназначенное Великой Матери, — я прижала письма к груди. — Грех такой на душу брать.

— Да какой там грех? — смотритель поморщился, перекинул ногу через лавку у стола. — Мой дядька так делал, я всю жизнь так делаю и ничего. Нет наказания. А был бы грех, наказали.

— Ну-у не всегда же наказание идет следом.

Выходит, смотритель и вырос здесь, а станция как бы по наследству перешла.

— Мне ужо семьдесят годков и что-то никак не дойдет до меня очередь. Ладно, — смотритель хлопнул ладонью о стол. Взял верхнее письмо с ближайшей к нему кучки. — Вот пойдешь в Куцики. Сразу направо свернешь, а там по тропинке минут за тридцать доберешься.

Тут же вспомнились слова кучера, мои блуЖдания по лесу и ведьма. Мороз пробежался по коже от воспоминаний.

— А… может… мы вместе сходим? Для первого раза. Я же ничего и никого не знаю.

— А ежли кто приедет?

— А как вы до моего приезда справлялись?

— А так, приходила Веська, я ей часть отдавал. Какую-то часть Ждан забирал. Когда самому приходилось. На лошади.

— То есть вы на лошади, а я пешком? — ну каков, а!

— Ну не думаешь же ты, что я тебе свою Рябушку доверю?

— Без лошади не пойду, — я сложила руки на груди, нахмурилась.

— Че это?

— А того это: сама заблужусь, а лошадь дорогу домой всегда найдет.

Смотритель прожигал меня недовольным взглядом, но я не сдавалась. Нет гарантии, что вновь встречу ведьму и она поможет выбраться. Судя по указателю болота в другой стороне от Куциков, но это не единственная опасность незнакомого леса.

— Я начальник, значит ты идешь!

— Вы начальник, но я леса не знаю. Я и сюда-то добралась благодаря змейке ведьмы вашей, а так бы пропала. Тропинки, которые вообще не тропинки видите только вы. Местные.

Смотритель побелел от злости, но сделать ничего не мог: я права. Отпускать одну в неизвестность нельзя. А лошадь свою жалко. Можно подумать я ее съем.

— К тому же уже вечереет, — я грустно вздохнула, сделала несчастное выражение лица. Если на него доводы разума не действуют, то, может, жалость ему не чужда.

Старик долго смотрел в окно, жевал губу.

— Ладно, но завтра с самого утра пойдешь, — он тяжело поднялся из-за стола, кинул — Прибери все, время ужина.

Я смогла скрыть довольную улыбку, ведь завтра обязательно уговорю его или лошадь дать или со мной пойти, напоминание об ужине отозвалось пустотой в желудке. Мой ужин давно уехал. Ну и ладно, голод иногда полезен для тела: сохраняет стройность и свежий ум.