Почтовое отделение

"Щенок улыбался - это так забавно; И миска смылась, прихватив ложку."

Это черт знает что такое, Джойс! Я говорил тебе, говорю, и все без толку.

Ну, ты же сам приучил его. Он ходит туда какать! Да, но когда он покакает, его нужно приносить обратно. Он еще не научился сам это делать. И дерьмо, Джойс, нужно убирать дерьмо. Ты создаешь там настоящий рай для мух. Как только я успокаивался и засыпал, Джойс опять хваталась за мой член. Да, миллионы так просто не даются. 15 Сонный я сидел в кресле, поджидая, когда меня накормят. Захотелось пить, я взял свой стакан, поднялся и отправился на кухню. Я был босой, и Джойс не слышала, как я вошел. Как раз в это время к ней подошел Пикассо и лизнул в лодыжку. Она посмотрела на щенка, и лицо ее побелело от ненависти. Ударом ноги она отшвырнула лохматого идиота в сторону. Бедняга заскулил и завертелся волчком, оставляя на полу лужу. Я подошел к раковине и вместо того, чтобы наполнить стакан водой, швырнул его в шкаф. Стекла полетели во все стороны. Джойс едва успела закрыть лицо. Но меня это не волновало. Я поднял щенка и вышел. Усевшись в кресло, я приласкал маленького придурка. Он внимательно посмотрел на меня и принялся лизать ладошку, тарабаня хвостом по ручке кресла, как рыба, умирающая в полиэтиленовом мешке.

Боковым зрением я видел, как Джойс ползает по полу и собирает осколки в бумажный пакет. И тут она начала рыдать. Пытаясь скрыть это, она повернулась ко мне спиной, но я видел, как сотрясается все ее тело. Я отпустил Пикассо и пошел на кухню. Малыш. Малыш, ну, не надо! Я поднял ее с пола. Она еле держалась на ногах. Дорогая, ну, прости... я извиняюсь. Я поддерживал ее, и моя рука мягко и нежно поглаживала ее животик, пытаясь унять конвульсии. Успокойся, детка, все, успокойся... Немного поутихла. Я откинул волосы и поцеловал ее за ушком. Там было теплое местечко. Джойс мотнула головой. Я еще раз поцеловал ее туда же, теперь она уже не дергалась. Я чувствовал ее дыхание, наконец, она испустила легкий стон. Тогда я подхватил ее и перенес в комнату, опустился в кресло и усадил ее на колени. Она не хотела смотреть на меня. Я стал целовать ее шею, ушки. Одна моя рука обнимала ее за плечи, другая обвивала талию, я поглаживал ее в такт нашему дыханию, надеясь погасить отрицательный заряд. Наконец, робко улыбаясь, она взглянула на меня. Я дотянулся и куснул ее за кончик подбородка. - Чокнутая! сказал я. Она рассмеялась, и мы стали целоваться, наши головы вертелись, как на шарнирах. Вдруг я почувствовал, что она снова готова разрыдаться. Я отстранился и выкрикнул: Не смей! И губы наши вновь впились друг в друга. Распалившись, я вскочил и перенес Джойс в спальню. Мы рухнули на кровать. Одним движением я стащил с себя брюки, трусы и ботинки. Она подняла ноги, и я сорвал с нее трусики, зацепив по ходу одну туфлю. Вторая так и осталась на ноге, ведь я уже вошел в Джойс и начал свой самый мощный акт за последние месяцы. Все горшочки слетели со своих полок. Все до единого! Потом я еще немного понянчился с ней, поглаживая по спинке и поигрывая ее локонами. Я наговорил ей ворох всякой всячины. Джойс млела и мурлыкала. Наконец, она встала и ушла в ванну. Обратно уже не вернулась, завернула на кухню и взялась мыть посуду, что-то легонько напевая. Боже праведный, да сам Джеймс Бонд не справился бы лучше. Два Пикассо были на моей шее. 16 То ли после обеда, а может после завтрака или еще когда из-за этих сумасшедших двенадцати часов ночной смены в башке у меня все перепуталось я сказал Джойс:

Послушай, малыш, я, конечно, извиняюсь, но не кажется тебе, что с этой работой я потихоньку шизею? Послушай, давай похерим все это. Давай просто валяться в кровати, наслаждаться любовью, гулять, болтать о чем-нибудь. Давай сходим в зоопарк, посмотрим на этих зверюг. Или давай махнем к океану. Ведь это всего 45 минут езды отсюда. Можно сходить в луна-парк и повеселиться на аттракционах. Заглянем на ипподром, в Музей искусств, на боксерские бои. Давай заведем друзей. Давай веселиться. Давай жить по-другому. Зачем нам жить жизнью, которой живут все: это убивает нас.

Нет, Хэнк, мы должны показать им, мы должны доказать всем... Бред провинциальной девчонки из Техаса. Я безмолвствовал.

17 Каждый вечер, когда подходило время собираться на работу, Джойс выкладывала на кровать мою одежду. Это были очень дорогие вещи. Теперь я никогда не одевал одну и ту же пару брюк, рубашку и одни и те же туфли две смены подряд. У меня имелся обширный гардероб. И что бы она не выложила, все я должен был одевать. То же самое когда-то делала моя мама. "Не очень-то я продвинулся", думал я и быстренько облачался во все это шикарное барахло. "Учебный класс" вот как они называли это

30 минут каждый вечер. Во всяком случае, это было единственное время за смену, когда мы не имели дело с почтой. Рослый итальянец подымался на кафедру лектория и втолковывал нам: