Почтовый голубь мертв

Вдобавок я не хотел бросать своих. Ни господина, ни мадам. О, нет, я не хотел! Дело ведь тут не только в крове, пище и ласке, что они мне предоставляли. Хотя и это важно – как я буду без них, осиротелый? Но это ладно. Ведь они оба – высоким стилем говоря – мое призвание, мое предназначение! Столько любви и столько ласки мы всегда давали друг другу – нет, я никак не могу их предать! Как они будут без меня? Без моих историй? Без моих ежевечерних сказок? Без моей безоглядной и бескорыстной нежности?

Дикарка за окном тем временем соблазнительно потянулась, выпячивая грудь и шею. В голове у меня стало мутиться от страсти. И тогда она позвала меня. Ясно и отчетливо. Сказала на нашем языке, нижних людей, явственно и призывно: «Давай, выходи».

Отбросив все метания, все условности, я дернулся было к ней – но как?!

Дом заперт снаружи, я здесь один – и у меня нет ключа!

Я заметался по особняку. Что делать? Разбить окно? Убежать через крышу? Через подвал? Клянусь, я нашел бы выход – если б на минуту остановился и задумался. Но выплеск гормонов и адреналина мутил мне голову. Что-что, а подумать спокойно я не мог. Попытавшись сгоряча найти хоть какой-нибудь выход, я снова глянул за окно.

Как бы поняв, что она меня не дождется, Дикарка презрительно фыркнула, дернула плечом, развернулась – и пошла своей дорогой.

Я вспомнил, что всегда говорили о диких: «Они не способны к настоящей любви. Они нетерпеливы, живут одной минутой, страстью. Они как животные!» И это, судя по поведению Дикой, было правдой. Заворачивая за угол, она бросила на меня последний презрительный взгляд.

И ушла – наверное, с тем, чтобы никогда больше ко мне не возвращаться.

6 апреля

На следующий день, отдохнув и придя в себя, я стал продумывать план побега.

Чисто на всякий случай. В действительности я совершенно не собирался бежать.

Но ведь должны у меня быть хоть какие-то пути отхода! Мало ли что бывает! А если что-то вдруг случится с господином и мадам? Как я смогу спасти их? Позвать на помощь? Нет, обязательно надо иметь запасной план. План Б.

Пребывая в спокойном состоянии, я довольно легко обнаружил слабое место в охране особняка. Мне следовало только спокойно задуматься, и решение пришло само собой. Главное было – изменить ракурс. Взглянуть на происходящее под другим углом.

Действительно, удрать, пока мои на работе, сложно. Они закрывают все окна и дверь на ключ. Не просачиваться же, в самом деле, через канализацию!

Однако когда они возвращаются домой, то обычно приоткрывают окна. Особенно сейчас, весной, когда с каждым днем становится теплее. И пока господин с мадам спят, сквозь эти щели я вполне могу, слегка их отжав, спокойно выбраться наружу.

Ведь мы, нижние люди, значительно ниже ростом, чем верхние. И гораздо менее сильны. Если всерьез схватиться один на один, то любой верхний, даже женщина, легко положит даже самого мощного из нас на обе лопатки.

Чтобы справиться с одним взрослым верхним, нас, нижних, потребуется пять-шесть – однако я даже никогда не слышал о случаях подобных поединков.

Потому что мы, нижние, несмотря на все наши сети, разобщены, не то что дикие. Вот дикие, говорят, имеют смелость иногда, особенно оголодав, нападать гурьбой на верхних и, я слышал, порой даже убивать их!

Правда, во всех случаях это для дикарей заканчивается плачевно. Верхние в отместку устраивают настоящие карательные операции, уничтожают целые деревни диких.

Во многом, считается, именно тривиальная нехватка нашей физической силы послужила причиной того, что верхние столь быстро и легко, без единого выстрела и даже без сопротивления, некогда нас покорили. Ведь каждый тогда, в незапамятные времена, понимал: драться с ними бессмысленно. Они сильнее – и они умнее. И у них есть оружие. Сначала это были палки, а теперь и автоматы. И тогда, и сейчас нам остается только покориться – чтобы спасти свой род.

И – жить у них в услужении. И это, в общем, свободный выбор каждого из нас.

Ведь любой может уйти и примкнуть к диким. Тут у нас имеется альтернатива. Но тот, кто единожды определил собственную судьбу, он нечасто, ох нечасто решается на перемены.

Вот и я, обнаружив лазейку для побега, сразу подумал: уходить, если я решусь, мне придется ночью. Пока все спят. Но… Будет темно. И страшно. И как я смогу отыскать Дикарку? Ведь я знать не знаю, где она (вместе со своим племенем) обитает. В какой стороне он, тот самый лес?

И потом: даже если я найду ее, что тогда? У нее – своя, устоявшаяся, устаканившаяся жизнь (если, конечно, так можно говорить о полной неизведанности и опасностей судьбе диких). У нее наверняка полно в том племени ухажеров. Один, два или три мужика, что считают ее своею. Возможно, она уже рожала, и у нее там есть уже сыновья и дочки. И что теперь? Мне отбивать ее у них? Драться с ними?

Драться? Вы серьезно? Мне?! Я ведь никогда ни с кем по-настоящему не сражался – разве что иногда мы боролись в шутку с моим господином или мадам.