Почтовый ящик

Спорят, надрываются, сколько людей сидело в лагерях при Сталине. Демократы говорят, что миллионы, коммунисты, что восемьсот тысяч. Если докажут, что «всего» восемьсот, то вроде бы и ничего страшного, немного в процентном отношении. К тому же большая часть из них сами виноваты: кто до командира дивизии дослужился, кто генетикой занимался или реактивное движение изучал, кто в командировку в Германию ездил, кто в деревне работников нанимал, кто крымский татарин и так далее. Эти заслужили свою долю, и их надо из восьмисот тысяч вычесть, так что в действительности невинно пострадавших еще меньше.

Какие же это злодейские рассуждения! Как жалко людей! Жалко тех, которые погибли. Жалко тех, которые годы провели в тюрьмах, в лагерях, в ссылке. И еще очень жалко остальных, почти что весь СССР, десятки миллионов человек, которые в течение десятков лет жили не так. Эти люди ни в каких списках не числятся, никто их не реабилитирует, и никто им жизнь не вернет.

Кто пострадал от потрясений, которые мучили Россию в конце двадцатого века? Члены Политбюро? Вкладчики МММ? Старик, который умер в очереди, желая поменять пятидесятирублевую купюру на такую же, но более позднего выпуска? Да, они. И еще почти вся Россия. Среди этих пострадавших, то есть с трудом применявшихся к новой жизни, есть большой отряд – работники оборонной промышленности.

Никто не может сказать, кто виноват в том, что умерла Анна Петровна, или выбросилась из окна Маня, или бедствуют тетя Шура с дядей Ваней. Ни в один список пострадавших их не включат. А ведь это настоящие жертвы, и таких, пострадавших от неумелого руководства страной, очень много, считай, вся Россия. Но за плохую жизнь простых людей, за бедствия «населения», никого не накажут, ведь даже по вопиющим случаям никого не сажают в тюрьму и увольняют с работы редко. А если и отправят в отставку негодяя, то этот отставник, не справившийся с государственной работой, ставший причиной бед многих людей, чуть ни на следующий день начинает говорить, какой он честный, как все правильно делал, жаль, не дали закончить. Говорит, что он не воровал, и крови у него на руках нет. И воровали, и кровь у них на руках есть, а хоть бы один покаялся! Люди слушают их вранье, кивают головами и говорят друг другу: «Вот раньше-то как хорошо было!» Никто ничего не помнит, на это государственные мужи и рассчитывают.

Глава 34

Источник жалкого существования сотрудников, зарплата, стал пересматриваться по несколько раз в год для всех работников. Перестал действовать прежний механизм «повышения».

В старые времена, при стабильных ценах, на предприятии один или два раза в год, например к Майским и Ноябрьским праздникам, проводилось повышение окладов достойных работников. Начальники заранее подавали наверх характеристики, в конце которых было написано, что работник заслуживает перевода, например, из инженеров в старшие инженеры с определенным увеличением жалованья, или повышения оклада при неизменной должности. Сам работник мог повлиять на процесс повышения только ударным трудом, неимоверно длинным стажем работы или заявлением об уходе. Причем чем моложе был сотрудник, тем полнее владела им иллюзия, что только труд делает богатым.

Были еще аттестации, о которых вдруг вспоминали один раз в три или пять лет. Готовили характеристики с заключительной фразой «занимаемой должности соответствует». Обсуждали характеристики на собрании и кричали по поводу некоторых. Потом ждали под дверью, проходили аттестационную комиссию, получали рекомендацию.

Так когда-то, пока еще не придумали перевести защитников Петровичева, написавших письмо в ЦК, в другой институт, решили провалить их на аттестации, как не соответствующих занимаемым должностям. Готовили одну казнь, но решились на другую – вообще их убрать из института, поэтому аттестацию использовали просто как возможность поиздеваться на прощание. На аттестации Альберта Тарасовича, хорошенько поругав его, проголосовали поровну: сколько за соответствие, столько и против. По положению, такой результат голосования трактовался, как положительный. Но вместе с тем было ясно, что хоть и «соответствует», но не совсем.

Когда-то Сереже Зуеву написали при аттестации, что он не только соответствует должности старшего инженера, но и достоин выдвижения в ведущие. В течение ближайших двух лет остальных трех старших инженеров лаборатории, не получивших такой рекомендации, повысили до ведущего, а Сережа остался без повышения. Потому что те суетились, а рекомендованный Сережа нет. В какой-то момент Сережа возмутился этой несправедливостью, и тоже был повышен.

Нервов, бумаги и беготни, связанных с изменением жалованья, было много. Но всегда это был процесс индивидуальный, относящийся к конкретному человеку. Очень редко – групповой, когда, например, собирались уходить с предприятия сразу несколько человек, нужных для работы специалистов.