Почувствуй (СИ)

Да и... что уж тут говорить. Я и раньше–то, когда у нас Матвеем любовь была безумная, в этой качалке бывала от силы пару раз. А теперь тем более страшно заходить в обитель враждебно–настроенных мужиков.

Этот год получается невыносимым. Нестерпимым. И бесконечным. Но деваться некуда.

По лестнице в подъезде спускаюсь и веду с собой мысленный диалог. Зайду в эту качалку, подойду к Матвею. Или, если его не будет, спрошу у кого–нибудь: «Привет! Мне нужен Матвей Адомайтис. Он сегодня здесь?»

И всё. Если судьба, он там. Если нет, поеду к нему домой, посижу с бабушкой.

А когда мы увидимся, я скажу: «Привет! Матвей, нам поговорить нужно». А дальше... всё что угодно случиться может.

Вдруг он меня обнимет? Губу прикусываю. После того, что было, шансы маленькие. Но это было бы хорошо. Просто идеально.

Когда он рядом, очень легко истерить и рыдать. А когда его нет, когда сама на себя рассчитываешь, всё видится иначе.

Такси не вызываю, решив прогуляться пешком. Тут не так далеко в общем–то, и погода хорошая. До сих пор снег не выпал, бывает же.

Бояться нужно своих желаний. Едва я делаю несколько шагов по пешеходной дорожке, как спотыкаюсь и чуть не падаю! Потому что вижу Матвея. Он совсем близко, идет быстрым шагом в мою сторону. Я готовилась к этой встрече морально, диалоги внутри прокручивала. Но отчего–то именно сейчас теряюсь.

Всё сразу идет не по плану! Я сама должна была к нему приехать! Сделать первый шаг, начать разговор. Так было бы правильно. Я думаю.

Глаза округляю и замираю в нерешительности. Он... как–то почувствовал? Что я вернулась. Что у нас с ним... такие пикантные неприятности. Матвей подходит совсем близко, останавливается в метре.

– Привет, – говорю я первой. Хоть тут лидирую.

Пялюсь на него снизу вверх. Жадно. Две недели не виделись — это новый абсолютный рекорд. Кажется, я домой вернулась после долгих лет странствий. От восторга сердечная мышца сжимается.

– Привет, – отвечает он.

Высокий, красивый. Серьезный. Синяки на лице почти зажили. Подстрижен коротко–коротко, без шапки. Чужой и близкий одновременно. Смотрит на меня и слегка улыбается.

– Как дела? – спрашиваю.

Представляешь, я беременна. Что будем делать?

Смотрю на него.

– Отлично. Мимо проезжал, решил на тебя посмотреть. Люба сказала, что ты вернулась.

– На чем проезжал?

– На мустанге, – он кивает на парковку. – Хорошо выглядишь.

– Спасибо, ты тоже. Рада, что у тебя не отобрали права за вождение в нетрезвом виде. Тот твой героический подвиг был явно лишним, – пытаюсь шутить.

Он смотрит на меня, молчит. Потом голову набок склоняет.

– Да, сам уже понял. Твои слезы раньше побуждали меня вести себя неадекватно.

Он сказал «побуждали». В прошедшем времени.

– Может, поговорим? Нам есть о чем, Матвей.

– На самом деле я приехал не просто так, Юля, – переводит тему. – Посмотреть на тебя хотел, чтобы окончательно в себе разобраться.

– И как? Разобрался?

Пульс частит.

– Да. Я смотрю на тебя и понимаю, что больше ничего не чувствую.

Кровь отливает от лица. Он совершенно серьезен. Ни в глазах, ни в уголках губ ни намека на улыбку.

– Ты была права, мои чувства к тебе были больными. Так нельзя.

– А теперь?

– Они прошли.

– Совсем–совсем прошли?

Он берет мою руку, прижимает к своей груди. Ждет. Потом пожимает плечами.

– Ничего. Никакого ускоренного сердцебиения. Никакого волнения. Я, кажется, вылечился. Ничего больше не чувствую. И у меня впервые за долгое время действительно всё хорошо.

– Ты приехал, чтобы сказать мне это?

– Да. И успокоить. Не бойся меня. И не ненавидь, пожалуйста. – Он неловко усмехается, проводит рукой по затылку. – Больше никого убивать не буду. Мне учиться нужно, это важнее.

Я дышать не могу. Стою и слушаю.

Матвей наклоняется и клюет меня в щеку, а потом, не дождавшись ответа, уходит к машине. Серому мустангу. Садится и уезжает.

***

Утро среды начинается рано. Мы с Любой сидим в кухне и пьем чай. Мама на работе, отец после ночи за компом отсыпается. Дверь в коридор плотно закрыта.

Учебу прогуливаем. Я пока так и не решилась там появиться. Справку мне нарисовали, завтра поеду. Наверное

– Папа всегда говорил, что из–за Матвея я не получу диплом. Как в воду глядел, – вытираю уголки глаз, сдерживаться не получается. – Забавно, да? Теперь ни образования, ни Матвея. Я умудрилась из двух вариантов выбрать третий и остаться ни с чем.

— Хороший препарат, Юль, – перебивает Люба. Говорит тихо, вкрадчиво. – Тетя Зоя говорит, медикаментозное прерывание вообще без последствий…

У меня волоски на коже дыбом. Я хочу, чтобы эти две полоски с теста немедленно исчезли. И не хочу одновременно.

Мы уже час пялимся в инструкцию, читаем, перечитываем. Зрение размывает слезами, но я моргаю и пытаюсь сосредоточиться. Не знала, что вчера делать. Любаша пришла в гости, я и расплакалась. Она заверила, что попросит у тети волшебные таблетки. Утром привезла блистер. А я... размякла окончательно.

— Тут написано, что применение строго в больнице… Я не знаю. Опасно.