Под барабанный бой

Зуавы вскакивали с мест, хватали карабины, вскидывали за плечи ранцы. С криками и улюлюканьем они спешили к месту построения, радуясь в душе, что праздник закончился. Вскоре солдаты маршировали в строю, хором затянув походный марш:

Здесь находятся «шакалы».
Они возьмут твои дуро,
Твоих овец и верблюдов,
Скот и осликов,
Бурнус[128]

, в который ты одет,И оставят лишь твою проклятую шкуру !

Старина Раймон подмигнул товарищу:

— Ты как в воду глядел, Франкур! Разрази меня гром, если мы не идем сражаться с белыми мундирами.

— Сражение! Да здравствует Франция! Вперед! — эхом прокатилось по ровным рядам зуавов.

Берсальеры не участвовали в походном марше и с сожалением смотрели вслед своим друзьям, уходившим по дороге на Меленьяно, Лоди, Плезанс.

То, что Франкур говорил о неприятельской армии, было общим мнением всех французов — от рядового солдата до маршала, и мнением ошибочным. Поражение не сломило боевой дух австрийской армии, еще довольно сильной и совсем не деморализованной, как думали ее противники. Дисциплинированными и храбрыми солдатами командовали умелые и отважные офицеры.

Отступление австрийцев проходило так организованно, что солдаты едва верили в серьезность поражения. Вскоре, маневрируя на безопасном расстоянии, войско восстановило свои силы и, обойдя франко-итальянские части, расположилось на линии Павия — Корте — Олона — Кодоньо — Лоди — Меленьяно. Вопреки предположению французов, белые мундиры были готовы не только к обороне, но и к наступлению.

Однако австрийское командование, рассудив, что бросить в наступление войска, только что потерпевшие поражение, слишком рискованно, приняло решение сконцентрировать все силы между четырех крепостей и организовать в Вероне армию спасения.

Конечно, Ломбардию придется оставить. Но сколько раз на протяжении веков провинция переходила из рук в руки! К тому же опыт прошлой войны показал, что исход борьбы будет решаться в устье реки По, при впадении в озеро Гарда.

Приказ об отступлении был уже дан. Австрийцы собирались покинуть свои позиции, когда в Меленьяно прогремел пушечный залп.

В Генеральном штабе французской армии ничего не подозревали о стратегических операциях неприятеля. Расслабившись после победы, офицеры не думали ни о чем, кроме собственного успеха. Из муниципалитета Меленьяно Мак-Магону сообщили, что остатки австрийских войск спешно укрепляют свои позиции. Какой неприятный сюрприз, ведь все считали, что противник не скоро оправится от нанесенного удара. Маршал, опасаясь атаки с флангов, которая могла испортить праздник в Милане, незамедлительно информировал главнокомандующего. Тот решил, что стремительная контратака закрепит одержанную победу и обескровит врага.

С давних пор Наполеона и маршала Бараге-д'Илье связывала дружба. Император решил предоставить другу возможность отличиться. Смелый, требовательный до жестокости как к самому себе, так и к другим, Бараге-д'Илье был великолепным исполнителем, но не мог возглавлять демарш. Ошибка императора состояла еще и в том, что он отдал в подчинение генералу Ниеля и Мак-Магона. Бараге-д'Илье задумал штурм, хотя достаточно было окружить противника. Но он мечтал о славе победителя и не хотел ее делить с Ниелем и Мак-Магоном. Пока оба полководца обходили Меленьяно с флангов, он бросил свой армейский корпус на поселок, ощетинившийся оборонительными сооружениями и изрытый траншеями.

Меленьяно стоял на берегу живописной реки Ламбро, левом притоке По. Зуавы и пехотинцы Тридцать третьего полка заняли позицию на затопленном участке. Устав топтаться на месте, солдаты начали ворчать.

— Черт возьми! — Франкур. — Приказ запрещает разговаривать и курить во время боевых действий, но зато сидеть можно!

Вскоре прискакал маршал в сопровождении офицеров штаба.

— Поднимайте солдат! — приказал он полковнику и, не дожидаясь выполнения команды, прогремел:

— Вперед!

Но зуавы ждали приказа своего командира. Полковник вежливо, но твердо возразил:

— Господин маршал, нет ни единой лазейки, через которую можно проникнуть в город. Вы бросаете солдат на голую стену, это верная гибель. Но через полчаса австрийцы будут окружены, для чего ненужные жертвы?

Холодно посмотрев на подчиненного, Бараге-д Илье презрительно бросил:

— Вы боитесь?

Знаменитый полковник Полз-д'Ивуа, которого маршал Бюжо называл самым храбрым из храбрецов, гордо вскинул голову.

— Здесь никто ничего не боится! Что ж, пусть бесполезно пролитая кровь останется на вашей совести!

Маршал только пожал плечами в ответ.

— Как он посмел усомниться в смелости самого отважного человека в армии? — возмущались зуавы. — Он может бросить нас под пули, но не имеет права оскорблять! Старая развалина! Сейчас ты увидишь, боимся мы или нет!

В это время примчался капитан Столфель и доложил, что генерал Ниель будет через двадцать пять минут.