Под белым небом. Как человек меняет природу

Начните копать в каком-нибудь месте в Плакеминсе, да почти где угодно в южной Луизиане, и вы наткнетесь на торфяной ил; здешние почвы по консистенции часто сравнивают с теплым желе. Очень скоро ямка заполнится водой. В земле мало что задерживается, в том числе гробы, поэтому покойников в Новом Орлеане хоронят в специальных хранилищах. Продолжайте копать, и в конце концов вы наткнетесь на песок и глину. Копайте дальше, и будет еще больше песка и глины, которые идут на глубину в десятки — а кое-где и сотни — метров. В Луизиане нет камней, кроме тех, что завезли для укрепления дамб и дорог.

Слои песка и глины, если можно так сказать, тоже занесенные. Река Миссисипи в том или ином виде течет уже миллионы лет, и ее широкий поток все время несет с собой огромную массу осадочных горных пород — ко времени покупки территории Луизианы у Франции их вес составлял около 400 млн т ежегодно[30]. «Не так уж много знаю о богах; но кажется река могучею богиней», — писал Томас Элиот. Всякий раз, когда река выходила из берегов, — то есть практически каждую весну — она выбрасывала наносы на равнину. Сезон за сезоном, слой за слоем накапливались глина, песок и ил. Так «могучая богиня» собрала побережье Луизианы из кусочков Иллинойса, Айовы, Миннесоты, Миссури, Арканзаса и Кентукки.

Так как Миссисипи всегда приносит песок и землю, ее русло постоянно меняется. Когда отложений становится достаточно много, они начинают мешать течению реки, и она прокладывает себе новое русло в поисках кратчайшего пути к морю. Самые резкие изгибы называются авульсиями. За последние 7000 лет такое происходило шесть раз: река выходила из берегов, и каждый раз появлялся новый клочок земли. Приход Лафурш сложен из осадков, скопившихся со времен правления Карла Великого. Западный Тербон — это остатки дельты, образовавшейся во времена финикийцев. Сам Новый Орлеан, как и приход Сен-Бернар, стоит на отложениях, образовавшихся во времена строительства египетских пирамид. Многие еще более древние отложения уже ушли под воду. А на дне залива лежит конус выноса Миссисипи — огромный конус из наносов, сформировавшийся еще во времена ледниковых периодов; он больше, чем весь штат Луизиана, и местами достигает толщины в три километра.

Таким же образом появился и приход Плакеминс. С геологической точки зрения он еще младенец. Его территория начала формироваться около полутора тысяч лет назад, после последнего большого скачка реки. Поскольку это самые молодые отложения, можно подумать, что они продержатся дольше других, но все обстоит как раз наоборот. Мягкие, желеобразные почвы дельты со временем теряют воду и спрессовываются. Более влажные новые слои теряют массу быстрее всего, поэтому, как только отложения перестают накапливаться, они начинают погружаться под воду. Цитируя Боба Дилана, в южной Луизиане любое место, которое «перестает рождаться, начинает умирать».

В такой изменчивой местности жить трудно. И все же коренные американцы жили в дельте, когда она только формировалась. Их стратегия борьбы с причудами реки, насколько удалось установить археологам, заключалась в приспособлении к меняющимся условиям. Когда Миссисипи разливалась, они переселялись на возвышенности. Река меняла течение, и они следовали за ней.

Прибывшие в дельту реки французы посоветовались с людьми из местных племен. Зимой 1700 г. они возвели деревянный форт на том месте, где сейчас находится восточный берег Плакеминса. Проводник Байогула заверил командира форта, Пьера Лемуана д’Ибервиля, что здесь сухо[31]. Неизвестно, было ли это намеренное искажение фактов или простое недопонимание (в южной Луизиане «сухо» — понятие относительное), но местность вскоре затопило. Священник, прибывший следующей зимой, увидел, что солдаты по пути к хижинам бредут «по колено в воде»[32]. В 1707 г. форт был заброшен. «Не представляю, как вообще можно поселиться у этой реки», — писал брат Ибервиля Жан-Батист Лемуан де Бьенвиль властям в Париже, объясняя отступление французов[33].

В 1718 г. Бьенвиль основал Новый Орлеан, несмотря на замерзшие промокшие ноги. Из-за того что новый город был окружен водой, его назвали L’Isle de la Nouvelle Orléans — Остров Новый Орлеан. Неудивительно, что французы предпочитали строить дома там, где повыше. Вопреки здравому смыслу город возник прямо в дельте Миссисипи, на узких пойменных грифах, возведенных самой рекой. Во время наводнений песок и другие тяжелые частицы оседают на дно, создавая так называемые естественные дамбы.

Через год после основания Новый Орлеан пережил первое наводнение. «Все покрыто водой на полфута»[34], — писал Бьенвиль. Поселение оставалось затопленным шесть месяцев. Вместо того чтобы снова отступить, французы окопались. Они возвели искусственные дамбы поверх естественных и начали прорезать дренажные каналы через торфяные наносы. Бо́льшую часть этого непосильного труда выполняли африканские рабы. К 1730-м гг. возведенные рабами дамбы протянулись вдоль обоих берегов Миссисипи почти на 80 км[35].