Под чёрным солнцем (СИ)

— Идолу, блин, совершенства! Чтобы я как-нибудь сама собой старалась, это у моей муттер вообще было любимое слово — «стараться», а она бы только доставала иногда куклу из коробки и хвасталась, какая у неё дочка идеальная! Ну и что из этого могло получиться? Да только кукла и могла. Совершенная, это да, но абсолютно безвольная. Правда, иногда у таких перфекционисток как раз не получается, — Ледяная Дева злорадно ухмыльнулась. — Не хотела заурядную девочку — ну так вот тебе незаурядная, только не кукла, а наоборот, бунтарка!

— «Так тяжкий млат, дробя стекло, куёт булат»[5], — согласился Артур.

— Воистину! Хотя всё-таки один более-менее нормальный год у меня всё-таки был, — призналась Алина. — Это когда муттер с Юрой сошлась и Юлька родилась. Тогда со мной Юра в основном занимался. Я его, конечно, не принимала, вредничала, а мужик-то неплохой, только я уже потом это поняла. А не принимала-то почему в основном? Опять из-за муттер, блин! Переписала меня на его фамилию и отчество, а мне шесть лет уже к тому времени было, так что привыкла уже и к фамилии, и к тому, что Петровной буду, когда вырасту.

— Так Петровна — это твоё настоящее отчество? — слегка удивилась Аня. — Ты же говорила, что всё с нуля начала.

— Фамилию я совершенно постороннюю взяла, лишь бы нейтральная, в смысле не смешная и не претенциозная, — пояснила Ледяная Дева. — Имя мне с детства нравилось, я ещё в школе начала Алиной представляться. А отчество — просто вернула своё.

— Понимаю, — сочувственно улыбнулся Роман. — Небось фамилия у Юры твоего противная какая-нибудь? Знаешь, лично мне единственное, с чем повезло, — это с фамилией, детдомовцам, в смысле таким как я, стараются хотя бы некрасивых фамилий не давать. Я вот на Пасху родился, потому и стал Воскресенским.

— Да не в том даже дело, что не нравилась, а в том, что не моя. Ну вот, класса с третьего и «началось в колхозе утро», то есть «началась муштра в казарме»! Юлька ещё маленькая была, а меня муттер принялась дрессировать в полный рост. Тапочки в зубах, правда, не заставляла приносить и с Юлькой возиться не припахивала, но всё остальное — вынь да положь непременно идеальное. Я сама, как вы знаете, от природы чистюля, но муттер — это вообще что-то один раз! Прямо больная становилась, если видела меня с книгой вместо тряпки, и кидалась пальцем по всем дальним углам повозить. Ну и насчёт школы, конечно, тоже — за случайную четвёрку по часу нравоучения выслушивай, что ты «не стараешься». Я один раз, в седьмом классе уже, на её ежевечернем допросе про школу пошутить попробовала: «Пытались сегодня дьявола вызвать, только ни у кого не получилось». Она как взвилась: «Да мало ли что «ни у кого»! Почему у тебя не получилось? Опять не стараешься!»

— А что, не помешало бы! — оценил Страж Вихрей. — Глядишь, вместо тебя муттер твоя за дьявола принялась бы: «Почему у тебя столько праведников в мире? Плохо стараешься!»

— Похоже на то, — Алина, невесело усмехнувшись, продолжила рассказ. — Ну и, конечно, Святая Музыкалка и Святой Английский, который из просто полезного знания тоже стал у нас божком каким-то! Типа в раю все по-английски говорят и баксы прямо на деревьях растут.

— А Святого Фигурного Катания не было? — Артур вспомнил своё собственное детство.

— Обижаешь! Чтобы у моей муттер — да не было? Только не фигурное катание, а гимнастика, мы всё-таки не в Москве жили. У меня даже неплохо получалось, но душа не лежала как-то. Хорошо хоть, тренерша понимающая оказалась — через год взяла за руку и сама на дзюдо отвела, и сказала ещё, чтобы я маме не говорила. Мы с Юрой ничего и не сказали, — Ледяная Дева слегка повеселела. — Потом я второе место заняла на соревнованиях, приношу грамоту домой, а там написано — дзюдо! Так думаете, муттер ругала, что с гимнастики ушла? Ругала сами понимаете за что.

— «Почему не первое? Опять не стараешься!» — изобразила Аня.