Под чужим именем

Только сейчас Слава вдруг со всей остротой осознал, как сильно он подставляет вынужденного помогать ему – тройному убийце – Леонида Ивановича. И мысленно выругал себя самыми последними словами за эгоизм. Но… куда еще он мог пойти, куда приткнуться в этом огромном мире? У кого просить совета – как жить дальше?!! Не считая мамы, Ботаник был для Славы единственным настоящим другом. Почти отцом. И Слава верил – сэнсэй поможет. Его гениальный разум найдет единственно возможный выход из тупика. И никогда не посоветует ему добровольно сдаться. Смерть в любом случае неизбежна. Так не лучше ли принять ее как можно позже, до последнего удара сердца оставаясь свободным? Ответ очевиден.

Выхода нет только из гроба. Пока ты жив и дышишь – он есть. А пресловутое «отсутствие выхода» – это не что иное, как выход, который сегодня нам не слишком нравится.

– Извини, что я приехал, Леонид Иваныч, – прошептал Ярослав, он почему–то стал говорить профессору «ты», но это обоих не смущало. – Но мне некуда больше податься. Совсем. – Он с надеждой посмотрел на хмурого, задумчивого сэнсэя. Он искал понимания и поддержки. И он их получил.

– Тебе не в чем себя винить. Ты все сделал правильно, – наконец заговорил Сомов. – Ты поступил так, как должен был поступить. Если бы на месте тех трех уродов… особенно меченого… оказались другие урки, их можно было бы оставить жить… И, ничем не рискуя, вызвать милицию. Но оказались те, что оказались. Меченый, ловко задвинув байку про жену и детей, едва не похоронил тебя в проходняке. Лысый вообще оказался настолько глуп и злопамятен, что рискнул поквитаться за проявленное к нему, гнусному ворюге, неслыханное снисхождение. Третий – тот, что открыл замок – получил случайную пулю от своего, и в этом тоже есть своя закономерность. Что же касется сержанта… когда ты оказался прижат к стене – у тебя просто не было иного выхода. Все, что тебе было нужно, – это свобода. И я уверен, если бы ты мог стрелять, как американский ковбой, ты бы наверняка ограничился тем, что прострелил бы ему руку с пистолетом. После чего спокойно бы скрылся. Ведь так?

Корсак кивнул.

– Но ты – не снайпер. Так что не в чем себя винить. Просто так сложились обстоятельства.

– И с мамой?!! Тоже обстоятельства?!! – не удержавшись, с жаром выпалил Слава. И тут же пожалел о сказанном. При чем тут Ботаник? Арест мамы и ее нелепое обвинение в воровстве по указу «семь–восемь» не является стечением обстоятельств. Это – умысел. Холодный. Расчетливый. Гнусный.

– Нет, – словно читая его мысли, качнул головой Леонид Иванович. Скулы его напряглись. – Это уже не обстоятельства, Слава. Это – молот преступной власти, дрожащей от страха перед своим собственным народом и потому уничтожающей всякого, на кого упадет тень подозрения. Кто кинул тень и достоверно ли обвинение против него – уже не важно. Первым делом – растоптать, на всякий случай. А уже потом разбираться, что к чему. Или не разбираться. Просто забыть. Людей у нас в стране много. А людоед – один…

Сомов на секунду замолчал, нервно дернул щекой, словно от зубной боли, и продолжил, сменив тему:

– Мне действительно жаль твою маму. Но, к сожалению, ты не в силах повлиять на ход событий. И никто не в силах. Значит, нужно смириться, собрать волю в кулак и жить дальше. Ты понял? Жить. Речь сейчас идет не о ней, а о тебе. Ты спрашиваешь меня, что тебе делать? Я отвечаю. Ситуация, в которой ты оказался, не оставляет тебе ни единого шанса вернуться в прежнюю жизнь. И самый лучший выход – это твоя смерть…

Корсаку вначале даже показалось, что он ослышался. Такого шокирующего и исчерпывающего «совета» от сэнсэя он никак не ожидал. И от неожиданности сразу не нашелся что ответить. А Сомов между тем продолжал:

– Ты должен осознать: отныне любое, даже самое случайное, поверхностное соприкосновение Ярослава Михайловича Корсака с властью с большой долей вероятности означает для него арест, суд и приговор к высшей мере. Но жить абсолютно вне общества, вне людей, вне каких бы то ни было внешних контактов в двадцатом веке могут разве что дикие африканские людоеды. А применительно к нашей стране – отшельники–богомольцы, обитающие в затерянных где–то в бескрайней Сибири староверческих скитах. Вывод? Или прямо сейчас трусливо поджать хвост, добровольно сдаться и получить «вышку». Или… бывший студент Слава Корсак должен исчезнуть. Испариться. Должен забыть всех людей, которых знал в предыдущей жизни. Друзей, близких, даже случайных знакомых, с которыми сто лет назад обмолвился словом на случайном полустанке. Всех!.. Ты должен умереть, для того чтобы воскреснуть под другим именем и, желательно, с несколько измененной внешностью. А также с безупречной, в мельчайших деталях отработанной и заученной легендой вместо прошлого и – хочешь ты этого или нет – с совершенно другим, чем у студента ЛГУ Славы Корсака, будущим.

– Исчезнуть – для всех? – сглотнув подступивший к горлу ком, глухо спросил Ярослав.