Под чужим именем [Сборник litres]

33. По замкнутому кругу

В воскресенье утром, захватив фотоаппарат, Никитин вышел из дома и позавтракал в заводской столовой. В городском парке он встретил Андрея Николаевича, того самого фотографа-любителя, с которым в один из выходных дней его познакомил Гуляев. Никитин вспомнил, что так и не воспользовался его приглашением зайти к нему и посмотреть фотоснимки.

Толстяк шумно приветствовал Никитина и затащил под тент закусочной пить пиво. Здесь их и нашел Гуляев.

Старик очень тепло поздоровался с обоими, даже справился о их здоровье. Потом неожиданно предложил выпить: сегодня был день его рождения.

— Я родился десятого июля по старому стилю, вот и считайте сами. Пригласить вас к себе не могу, живу по-холостяцки, поэтому вы здесь у меня в гостях!

Он заказал графинчик водки. Водку запивали пивом, закусывали конфетой «раковая шейка» многолетней давности.

Никитин понял, что старик что-то затевает. «Он хочет напоить меня? Отлично! Посмотрим, что будет дальше!» — думал Никитин, поднимая для тоста очередную стопку водки.

Пили все трое поровну. Старик был крепок и не пьянел. Толстяк чувствовал себя в своей стихии. Никитин же пьянел быстро, безудержно смеялся, был весел и даже пробовал петь.

Выпили много, затем все трое пошли к реке, сфотографировали несколько кадров и заскучали.

День был жарким, солнце припекало так, что только в тени еще можно было дышать. Ребятишки, бегая по отмели, оглашали воздух звонким, неумолчным криком.

— Товарищи, а как вы смотрите на то, чтобы искупаться? — предложил Андрей Николаевич.

Гуляев охотно поддержал предложение толстяка, сказав, что он может достать лодку, они переправятся на ту сторону и там искупаются. Никитин согласился, и Гуляев берегом вверх по течению пошел за лодкой.

Скрываясь от солнца в тени моторного баркаса, поставленного на козлы под окраску, они долго ждали, пока Гуляев не пригнал к берегу небольшую парную лодку.

Андрей Николаевич любил занимать командные посты, поэтому претендовал на место у руля, однако, когда он уселся на корме, нос лодки подскочил кверху, а корма зачерпнула воду. Пришлось толстяка пересадить на середину, а к рулю сел Никитин.

Ниже по течению была сделана перемычка, В прежнее время уже в середине лета речка мелела и ребята легко переходили ее вброд, теперь река была полноводной до глубокой осени и около города достигала значительной ширины.

Старик греб хорошо, широким, сильным взмахом, весло не уходило у него в воду по самый валек, а строго по край лопасти и выходило из воды ровно, без брызг. У старика было не по годам сильное, тренированное тело.

Никитин родился и вырос в Куйбышеве, все школьные каникулы он проводил на Волге. Его дядька, судовой механик на товаро-пассажирском пароходе «Магеллан», с началом школьных каникул брал Степана к себе на пароход. «Магеллан» долго выстаивал у всех пристаней, разгружаясь и принимая грузы, и Степан большую часть всей навигации проводил в воде, плавал как рыба, нырял с открытыми глазами, дольше всех своих сверстников мог быть под водой.

Опустив руку за борт и ощущая освежающую прохладу реки, Никитин вспомнил свое детство и юность на Волге и с нетерпением ждал той минуты, когда он сможет раздеться и прыгнуть в воду.

Но вот они добрались до берега и вытащили нос лодки на отмель. Гуляев, выбрав чистое место, воткнул в землю весла, и сняв рубашку, повесил ее на лопасти. В тени этого своеобразного тента они разделись. Легкий ветерок приятно освежал тело.

— Вы плаваете хорошо? — спросил Никитина старик.

«Как рыба», — хотел ответить Никитин, но сказал:

— Как топор, даже стыдно признаться.

— Сейчас река поднимется и выйдет из берегов, — пообещал, приближаясь к воде, Андрей Николаевич. — По закону Архимеда тело вытесняет столько жидкости, сколько весит погруженная часть. — С этими словами он зачерпнул горстью воду, взвизгивая и охая, побрызгал подмышками и полез в речку.

Гуляев широко раскинул руки и зажмурился от яркого солнца. Ветерок развевал его длинные волосы, пальцы его ног цепко, точно когти птицы, вцепились в край камня, на котором он стоял. И весь он приземистый, мускулистый, с бронзово-загорелой кожей, покрытой темными волосами, был похож на большую, хищную птицу.

Андрей Николаевич неподвижно держался на спине, и течение медленно относило в сторону его большое, тучное тело.

А Никитин лежал на леске, подложив руки под голову, и думал: «Почему он на вопрос Гуляева ответил, что плавает, как топор?» Он несколько раз задавал себе этот вопрос и не находил ответа. Это было подсказано каким-то подсознательным чувством.

— Пошли, Степан Федорович? — спросил Гуляев.

— Боюсь, купаюсь первый раз в этом году. К тому же я пьян, у меня все кружится перед глазами…

— Ничего, в холодной воде хмель как рукой снимет! Пошли! — сказал старик, легонько подталкивая Никитина к воде.

Намерения Гуляева становились для Никитина ясными, он решительно шагнул к реке и бросился в воду. Никитину хотелось размахнуться саженкой, а он должен был, загребая по-собачьи руками, тянуться за Гуляевым, плывшим сильным, свободным брасом.