Под чужим именем [Сборник litres]

— Вы думаете… — начал было Шабров, но в кабинет постучали. Приоткрыв дверь, он увидел подполковника Дементьева. Подполковник был человек напористый, к тому же Шабров сам обещал Дементьеву срочно принять его. Извинившись перед Кашириным, Шабров впустил в кабинет начальника стройбата.

Шура предупредила Дементьева, что полковник занят с приехавшим товарищем из Москвы, поэтому, войдя в кабинет и увидев приезжего в штатском костюме, подполковник замялся… Но Шабров вывел его из затруднения, сказав, обращаясь к Каширину:

— Командир стройбата подполковник Дементьев, по важному делу, разрешите?..

— Пожалуйста, мешать не буду. Я к вам, товарищ полковник, зайду позже. В какой больнице лежит Никитин?

— Знаете, товарищ полковник, ведь я тоже насчет майора Никитина… — неожиданно вмешался Дементьев.

Каширин, собравшийся уйти, опять сел и с интересом спросил:

— Что-нибудь новое?

— Докладывайте! — разрешил Шабров.

— В субботу, — начал подполковник, — рядовой первой роты стройбата Павел Русых около одиннадцати часов ночи возвращался в стройбат, и на его глазах произошла вся катастрофа с Никитиным. Рядовой Русых утверждает, что во всей этой истории меньше всего случайности, что машина шла на большой скорости, с погашенными фарами, почти посередине автострады, а майор, так же как и рядовой Русых, шел около кювета, вдоль обочины.

— Ну, что я вам сказал?! — обращаясь к Шаброву, воскликнул Каширин.

— Самое главное, товарищ полковник, рядовой Русых клянется, что он узнал автомашину! Это наша машина номер 10–88, шофер Елагин, вольнонаемный…

— Десять-восемьдесят восемь… — повторил Шабров, записывая в блокнот, — Е-ла-гин…

— Еще не все, товарищ полковник. Когда рядовой Русых бросился в аптеку, чтобы вызвать «скорую помощь», в нескольких шагах от катастрофы он столкнулся с шофером Елагиным, выходящим из закусочной. Шофер был навеселе, и, конечно, не он вел машину, а сменщика он не имеет, на машине работает один.

— Рядовой Русых сам вам доложил о происшедшем? — спросил его полковник Каширин.

— Рядовой Русых был отпущен по увольнительной до двадцати трех часов, явился в стройбат с опозданием почти на тридцать минут. Младший лейтенант Забелин, дежуривший по части, за опоздание наложил на рядового Русых взыскание. Когда я утром узнал об этом, то очень удивился — рядовой Русых отличник боевой подготовки, бригадир передовой бригады строителей. Я ходатайствовал перед командованием о направлении его на учебу, и вдруг такой случай, взыскание. Вызвал к себе Русых и вот узнал эту историю… Взыскание я дал указание снять.

— Прошу вас, — сказал Каширин, посмотрев на часы и обращаясь к Дементьеву, — к пятнадцати часам вызвать этого шофера к начальнику гаража по вопросу, скажем… экономии горючего. Вы, товарищ подполковник, никому еще об этом не рассказывали?

— Нет, не из болтливых, — с легкой обидой в голосе ответил Дементьев.

— Вот и хорошо, — делая вид, что не заметил обиды, сказал Каширин. — Буду вам очень благодарен, если этот разговор останется между нами. Прошу предупредить об этом и рядового Русых. Его вызовите к себе в кабинет на четырнадцать тридцать, а я к вам подъеду.

— Попрошу вас, товарищ полковник, — обратился он к Шаброву, — уточнить, какие машины, номера, фамилии шоферов, по каким нарядам работали вчера, в вечернюю смену; какие машины сколько совершили ездок, по какому маршруту и когда вернулись в гараж. Все это настолько важно, что прошу никому не перепоручать, выясните сами, непосредственно в гараже. Я буду у вас в четырнадцать часов. Где эта больница?

— Дам вам провожатого, чтобы вы не плутали, — предложил Шабров.

— Не годится, лучше мы поплутаем, — отказался Каширин и, взяв адрес, написанный Шабровым на листке из блокнота, простился и вышел.

38. Хороший друг

Когда-то эта больница была учреждена земским собранием и называлась «земской больницей». В большом тенистом парке стоял здесь приземистый двухэтажный корпус да несколько одноэтажных домиков. За годы советской власти земская больница выросла в большое лечебное учреждение с десятком трехэтажных корпусов, отлично оборудованных, сверкающих чистотой и порядком. Но почему-то и сейчас, по старой памяти, горожане называли больницу «земской».

Полковник без труда нашел нужный корпус на боковой аллее парка. Поднимаясь по ступенькам лестницы, он почувствовал такое волнение, что вынужден был остановиться и присесть на ступеньку лестницы. Каширин вспомнил свою первую встречу с Никитиным, войну, ранения, разлуки, работу, которая поглощала все, не оставляя для дружбы даже времени, чтобы молча вдвоем выкурить по одной папиросе.

Их дружба выдержала суровую проверку и, точно клинок в огне испытаний, закалилась и стала прочней.

Чем больше думал Каширин, тем труднее было примириться ему с мыслью о том, что Степан тяжело и, быть может, неизлечимо болен, а вот он, почти старик, сидит здесь и видит, как высоко в небе кружится белый голубь, и слышит, как шумит листва, и чувствует запах цветов… Большим усилием воли Каширин заставил себя подняться и открыть тяжелую дверь.