Под чужим именем [Сборник litres]

Минутная растерянность заставила Комова взять предложенную сигарету. Евсюков чиркнул спичкой, прикрыл от ветра огонек, дал закурить Комову и прикурил сам. Выпустив кольцо дыма, Евсюков ловко нанизал его на палец, затем, ткнув этим же пальцем вслед идущей по тропинке Леночке, сказал:

— Хороша, рыженькая!..

По тому, как он это сказал, Комов понял, что Евсюков видел их, когда они вышли из леса, видел, как Лена обирала от приставшего сена подол платья и вернула ему тужурку.

Комов почувствовал такую острую неприязнь к этому человеку, что, не сдержавшись, сказал:

— Вы, Евсюков, пошляк! — и, не прощаясь, шагнул вперед.

Евсюков посторонился, и Комов быстро прошел мимо него, сжав в кулаке сломанную сигарету. Когда, задыхаясь от бешенства и быстрой ходьбы, Комов остановился на дороге, Евсюкова не было видно. Комов разжал кулак и хотел было швырнуть сигарету, но внезапно пришедшая в голову мысль заставила его задуматься. «Из наших, из техников, — говорил Родин… — Сигареты курит без мундштука…»

Комова охватило такое волнение, что он присел на пенек. Пытаясь привести свои мысли в порядок, он думал: «В четверг полковник Скопин посадил техника-лейтенанта Евсюкова под арест на трое суток, стало быть, до утра воскресенья Евсюков находился на гауптвахте, а преступление совершено между десятью и одиннадцатью часами ночью в субботу. Не мог же Евсюков в эти часы уйти с гауптвахты?»

Комов вскочил и быстро пошел в штаб базы. Уже поднимаясь по лестнице, он подумал, что его подозрение может быть вызвано личной неприязнью к Евсюкову. Комов остановился и начал спускаться вниз, но, решительно отогнав эту мысль, вновь поднялся на второй этаж и открыл дверь в кабинет командира роты охраны капитана Фарюбина.

Комову посчастливилось: капитан был на месте. Отвечая на вопрос майора, он очень неохотно достал лист постовой ведомости караула, нашел данные за субботу и сказал:

— Рядовой второго взвода Петр Щербина. Принял пост в двадцать часов, сдал в двадцать четыре. Никаких происшествий за время его караула не случилось. — Фарюбин замялся и добавил: — С рядовым Щербиной, товарищ майор, разговаривать не советую…

— Почему? — удивился Комов.

— Так… — неопределенно ответил капитан Фарюбин и, еще больше смутившись, замолчал.

Поблагодарив капитана за справку, Комов пошел в штаб полка, вызвал посыльного и поручил ему найти рядового второго взвода роты охраны Петра Щербину и привести его в кабинет.

Через несколько минут рядовой, постучав, вошел в кабинет и доложил:

— Товарищ майор, рядовой Щербина по вашему приказанию прибыл! — Это был совсем молодой, веснушчатый парень в лихо сдвинутой набекрень пилотке.

— Садитесь, Щербина, — сказал Комов и испытующе посмотрел в глаза солдата. Его встретил прямой и честный взгляд.

— Вы, Щербина, стояли на посту у гауптвахты в субботу с восьми до двенадцати?

— Так точно, я! — ответил Щербина, вскочив со стула.

— Садитесь. — Щербина сел на кончик стула. — Во время вашего караула сколько было арестованных на офицерской гауптвахте?

— Один человек, техник-лейтенант Евсюков.

— Лейтенант Евсюков отлучался с гауптвахты?

Рядовой Щербина покраснел так, что уши его стали пунцовыми, он вытер рукой выступивший на лбу пот, с готовностью вскочил со стула, но… не ответил.

Было ясно, что рядовой Щербина что-то скрывает. Комов повторил вопрос.

— Товарищ майор, я не могу ответить… — наконец сказал тот, опустив глаза.

— Почему?

— Подполковник Жилин приказали по этому вопросу ни с кем не разговаривать, — выпалил Щербина и, сняв пилотку, стал мять ее в руке.

— Вы поступили правильно, рядовой Щербина. Идите, — сказал Комов.

Как-то весь посветлев, Щербина встряхнул пилотку, надел ее так же лихо набекрень, четко повернулся и, печатая шаг, вышел.

«Стало быть, я и здесь опоздал», — подумал Комов, — подполковник Жилин уже беседовал с рядовым Щербиной…»

VIII. Тупик

Комов не ошибся, подполковник Жилин беседовал с рядовым Щербиной.

Не вызывало сомнения, что убийство Родина было подготовлено и осуществлено так, чтобы направить следствие по ложному пути, создав впечатление преступления на личной почве. Подполковник Жилин сделал вид, что принял эту версию. Ему не оставалось ничего другого. Если бы заключение судебно-медицинского эксперта Хлынова стало известно преступнику, он бы скрылся и запутал следы.

В материалах следствия отсутствовали улики и вещественные доказательства, изобличающие или хотя бы наводящие на след преступника. Следствию приходилось руководствоваться лишь теми скудными сведениями, которые Родин сам сообщил замполиту накануне своей смерти.

Со слов Родина было известно, что подозреваемый им человек был техником и курил сигареты без мундштука. Кроме того, время убийства Родина давало возможность предположить, что между девятью и двенадцатью часами ночи убийца отлучался в город.