Под чужими знаменами

Ведь именно благодаря личным проискам Александра Барвинского-старшего, отца подсудимого, великий украинский писатель-революционер Иван Франко не был допущен на кафедру украинской литературы во Львовском университете, хотя имел на это гораздо больше прав, чем любой из его современников.

Но до пределов низости, до самого отвратительного падения докатились лидеры украинского буржуазного национализма, когда поступили в услужение к наци, когда стали глазами кнорров среди украинцев.

…Первое знакомство Кнорра с Барвинским состоялось в оперном театре во время антракта. «Потом, — рассказал Герберт Кнорр суду, — доктор Барвинский посетил меня в моем служебном кабинете».

Кнорр сохранил хорошее впечатление о своем новом агенте. Когда у Кнорра начался суставной ревматизм, он немедля набрал номер 2–00–04 и сказал: «Вы дома, доктор? Не уходите, я сейчас к вам приду».

Спустя некоторое время Александр Барвинский решил пригласить своего начальника в ресторан вместе с его шефом — руководителем СД «дистрикта Галиция» лейтером Фердинандом Шенком.

— Мы говорили о делах, пили водку, ели бутерброды, — восстановил на суде подробности этого ужина Кнорр.

— Кого же вы еще знаете из семьи Барвинских? — спросил Кнорра прокурор.

— Я знаю профессора музыки Василия Барвинского и его жену.

— Когда вы познакомились с Василием Барвинским?

— Я познакомился с ним в конце 1941 года, когда Василий Барвинский стал моим секретным агентом, — твердо сообщает Кнорр.

В зале суда — шум. Неожиданность этого разоблачения поражает многих. Кто в городе не знал композитора Василия Барвинского, повсюду декларировавшего свое невмешательство в политику?

И дальше Кнорр рассказал обстоятельства вербовки. Это произошло в кино «Виктория» после окончания концерта. Сперва Кнорр и Барвинский поговорили о музыке, а потом гауптштурмфюрер СД, видя, что перед ним человек, знающий подвластную ему, Кнорру, провинцию, прямо предложил Василию Барвинскому сотрудничество в СД.

Композитор с большой копной седоватых волос сперва побледнел, но потом охотно дал согласие быть агентом СД и находиться под рукой у всевластного Кнорра. Он не проявил никаких колебаний в выборе своего нового пути, потому что еще задолго до этого разговора его психологически подготовил к служению германскому фашизму украинский буржуазный национализм и его «философы» — всякие донцовы, левицкие, дорошенки…

Доктор Александр Барвинский рукоплещет германским фашистам, которые убирают прочь его конкурентов — врачей евреев и поляков. Чем меньше их останется в живых во Львове, тем лучше заживет доктор Барвинский. Вот когда, наконец, он сможет вырваться на широкую дорогу процветания и наживы. Он приезжает вместе с бургомистром Львова Гиллером и чинами СД на Яновское кладбище осматривать огромную братскую могилу расстрелянных ночью жителей. Он прекрасно знает, что среди убитых есть и врачи, его вчерашние коллеги и знакомые. Хотя могила аккуратно приглажена и засыпана сверху песочком, но кое-где насыпь еще шевелится. Она как бы дышит, показывая, что несколько несчастных не добиты. Барвинский ходит около могилы, пробует глубину насыпи палкой с серебряными монограммами, а сам злорадно думает:

«Туда им и дорога. Еще несколькими конкурентами меньше!»

Рассуждал так, вне всякого сомнения, и его родной брат — композитор Василий Барвинский, когда немцы, по указанию Герберта Кнорра, уничтожали лучших музыкантов города: Мунда, Штрикса, Приваса. Ведь на собственном пианино Барвинского приезжавшие в его дом после акций гестаповцы играли сочиненное Якубом Штриксом «танго смерти».

Василий Барвинский знает, что блестящий пианист Леопольд Минцер, которому в 1940 году аплодировали на концертах москвичи, ленинградцы и жители других городов Советского Союза, перед своей гибелью служил денщиком у штурмбанфюрера СС на Пушкинской улице, в трех кварталах от особняка Барвинских.

Штурмбанфюрер занял виллу Минцера, самого его переселил в дровяной подвал и по утрам приказывал чистить себе сапоги. Если Минцер не мог навести глянец так, как этого требовал гестаповец, штурмбанфюрер принуждал пианиста съедать по коробке гуталина.

Знал Василий Барвинский и о том, что магистр философии, автор многих песенок о родном городе и в их числе популярной еще и доселе в Советском Союзе песенки «Только во Львове» Эммануил Шлехтер был превращен немцами в маляра и штукатура. Сперва Шлехтер покрасил здание ратуши, в котором заседал ежедневно доктор Александр Барвинский, а потом немцы убили и сожгли Шлехтера в лагере смерти на станции Белзец.

Зная все это, а равно и тайну исчезновения 36 видных ученых Львова, Василий Барвинский все же пошел охотно на службу к гитлеровцам, потому что он был кровно заинтересован в победе фашизма.

Четко и ясно доложил об этом суду и Кнорр:

— Я считал, что семья Барвинских полностью пронемецкая, она хотела и стремилась помогать нам любыми способами. Могу подтвердить, что когда родственник Барвинских Савчук записался добровольно в дивизию СС, это событие явилось в их семье праздником.